Дракон-император всхрапнул и пнул ее по ноге. Агата вздрогнула и
проснулась. Она не сразу вспомнила, ни где она, ни что
стряслось.
Взгляд скользнул по кровати с высоким резным изголовьем и синим
занавесям, закрывавшим стрельчатые окна, сквозь которые падал
слабый утренний свет. Андроник Великий сладко спал в стороне от
нее, уткнувшись лицом в пухлую тряпичную куклу. Кажется, она
изображала генерала Аверина.
Агата вспомнила, как вчера в ее опочивальню явилась
служительница и сообщила, что дракон-император желает ее видеть.
Дрожа от страха, накинув один лишь плащ поверх нижних одежд, Агата
шла по холодным галереям дворца. По пути она успела повстречать
генерала Аверина и слегка с ним повздорить.
Прибыв в опочивальню дракона-императора и, оставшись с ним
наедине, Агата выяснила, что ничего предосудительного он не хотел.
Скорее всего он либо не понимал, либо не придавал значения тому,
как будет выглядеть его приказ привести Агату к нему в такое
время.
Андронику Великому было одиноко. Более того он тонул в темных
мыслях и отчаяние. Он чувствовал себя потерянным и одиноким, и от
того, что Агата была похожа на близкую ему когда-то девушку, и
обладала даром говорить на змеином языке, который они оба понимали,
он решил, что именно она сможет его поддержать и утешить.
Они сидели до поздней ночи, и он просто уткнулся лицом ей в
плечо, пока она обнимала его, гладила по волосам и твердила, что
все будет хорошо.
Раньше Агата очень любила дракона-императора, потом узнав его
лучше, и поняв, что он не человек, никогда им не был и только
выглядит похоже, она испытала страх, отчуждение и даже отвращение к
нему. Теперь же, она снова поменяла свое мнение. Раз он не был
человеком, то это значило, что он животное, а животных Агата всегда
любила, понимала и знала, как с ними договориться и как ими
управлять.
Слова Фрола Зериона о том, что весь мир преклонит перед ней
колени, если она сумеет с умом воспользоваться своим даром,
зародили в ней зерно тщеславия.
Она сидела, опираясь о резную спинку кровати и смотрела на
спящего дракона-императора. Его змеиные глаза с вертикальным
зрачком были закрыты, ладони с острыми когтями – спрятаны под
подушку и он ничем не отличался от любого другого юноши. Быть может
только своей редкой красотой.
Агата смотрела на него и в ее груди расцветало новое глубокое и
теплое чувство. Оно не походило на ту наивную и нежную любовь,
которую испытывает юная девушка к прекрасному юноше, которого
видела только на гравюрах и запечатлениях вещательных
кристаллов.
