Ярко светила луна, отражаясь голубым блеском в покрывавших ели снеговых шубах. В холодном, терпком воздухе искрилась мельчайшая снежная пыль. То пропадая во тьме, то вновь вспыхивая бледным огнём, она медленно оседала на мягкие, пушистые сугробы. Ни малейшего дуновения не нарушало покой зимнего леса. Ни звука не раздавалось вокруг, лишь изредка, не выдержав массы обильно выпавшего снега, с оглушительным треском ломалась какая-нибудь ветка или молодое дерево.
Долгий, заунывный волчий вой огласил чащобу. Неимоверная тоска слышалась в нём, он раздирал душу, переворачивал её, навевал панический страх. Огромный, тёмный силуэт зверя виднелся посредине небольшой поляны, окружённой с трёх сторон лесом, а с четвёртой, граничившей с проторенной в снегу дорогой. Его взгляд впился в манящий лик луны, он неотрывно следил за медленно уходившей на запад небесной странницей. И из пасти зверя вырывался сдавленный вой.
Одинокий волк словно плакал, жалуясь неизвестно кому на свою долю. Но, неожиданно, он встрепенулся, оторвал взгляд от усыпанного звёздами неба и завертел своей косматой головой. Уши заходили ходуном, направляясь то в одну, то в другую сторону. Ноздри втягивали ледяной, едва доносящий запахи, воздух. Кто-то был на дороге. Добыча? Нет, острый слух уловил топот множества копыт, звон упряжи, и главное – человеческие голоса. А с людьми, да ещё в одиночку, связываться опасно. Чуть что – стрела в бок. Нехотя, с достоинством, волк поднялся и медленно затрусил во тьму лесной чащи, подальше от человека.
Топот копыт приближался, голоса слышались всё разборчивее и, наконец, мимо пронеслось несколько тёмных силуэтов. Следом за ними, поскрипывая снегом под полозьями, пронеслась запряжённая четвёркой лошадей карета, за ней ещё одна, а далее снова с десяток конников. Кавалькада птицей взлетела на небольшой пригорок и, подняв клубы снежной пыли, с шумом скрылась за чёрными стволами деревьев. Вновь воцарила тишина. Поднятый снежный туман медленно осел, искрясь в лунном свете.
А люди мчались дальше, будоража шумом спящих лесных обитателей.
– Быстрее! Гони! – раздавался из первой кареты встревоженный голос. – Не жалей коней!