В краткие часы беспокойной дрёмы наше сознание, истерзанное
тяготами бытия, становится невольным странником в иных сферах за
гранью постижимого. Наш скованный рассудок пытается отыскать в
зыбких видениях привычную действительность, но находит лишь намёки
на запредельное.
Но ярче всего это ощущается между сном и явью, когда пробуждение
близко, а душа еще блуждает среди немыслимых созданий и сумеречных
пейзажей. Пока разум отчаянно хватается за обрывки сновидений,
плоть влечет нас назад, в темницу привычного мира. Мира с его
привычными правилами.
Сколь же тщетны людские попытки преступить законы бытия, даже в
малой степени! И лишь ветхие рукописи, сокрытые от непосвящённых,
доносят свидетельства о тех, кто когда-то обладал утерянными
знаниями. Кто мог сделать шаг за грань известных измерений,
проникая в иные сферы, откуда нет возврата.
Вот уже много дней, недель и месяцев мне мерещатся картины,
неизменно связанные с тремя фигурками. Они и поныне стоят на моём
письменном столе средь пыльных фолиантов и таблиц. К сожалению, ум
мой уже не столь ясен, как прежде, и зачастую память подводит меня.
Она, то стирает целые эпизоды моей жизни, словно их и не было
вовсе, то являет причудливые картины, в реальности которых я не
могу быть уверенным.
И всё же, я твёрдо помню тот день, когда отец, вернувшись из
долгого морского похода, принёс мне эти диковинные статуэтки. Лицо
его было болезненно бледным, движения скованны. А взгляд, некогда
полный тепла и участия, сделался холоден и отрешён. Отец молча
положил их на мою кровать. Через какое-то время он принялся
расспрашивать о моих занятиях в его отсутствие. Об успехах в
штудировании книг и о том, что из прочитанного могло бы пригодиться
мне в будущем.
О, сколь настойчиво он, единственный в нашей семье, прививал мне
тягу к учёности. Твердя, что даже в жалкой лачуге бедного рыбака
можно, имея лишь несколько книг, одолженных у более просвещённых
соседей, воспарить мыслью и духом. Только так можно преодолеть
железные оковы безрадостного существования. От него столь многие
теряют рассудок, день за днём монотонно повторяя одни и те же слова
и действия.
Увы, я ещё не знал тогда, что тот визит отца станет последним. И
что нашей семье, состоящей ныне лишь из меня, матери и младшей
сестры, предстоит погрузиться в беспросветную нищету. Мне, едва
вступившему в отрочество, пришлось перебиваться случайными
заработками. В то время я был слишком хилым, чтобы найти постоянную
работу. Времени на чтение почти не было.
