– Не смотри ты на него, милая! К тем, кто долго на него смотрит беда приходит. Почитай откровения святого Апостола Иоанна: «Конь белый, хвост аки змий»!
Света вздрогнула, повернула голову. Перед ней стояла старушка с добрым лицом, одетая очень бедно. Из её глаз, от взгляда которых делалось очень грустно и очень стыдно, просились слёзы.
– Пожалуйста, не смотри, – тихо повторила она. – Мой внучек сидел тут пять лет назад, ждал девчонку и всё смотрел на этого дьявола. А через полгода – ослеп.
– Ослеп?
– Да, совсем ослеп. И с собой покончил.
У Светы слов не нашлось. Старушка их, впрочем, и не ждала. Ещё пуще сгорбившись и взяв сумку в другую руку, она зашаркала к лестнице под табличкой «Выход к Третьей Владимирской улице». Проводив её взглядом, Света перевела его на часы. Двадцать три пятнадцать. Интересно, откуда бабка приехала почти ночью, с тяжёлой сумкой? Не иначе, с поминок.
За спиной Светы с грохотом выехал из тоннеля поезд. Остановился. Раньше, чем двери его закрылись, выпустив человек шесть-семь, ещё более оглушительно подкатил к другой стороне платформы его собрат. Народ повалил из него толпой. А через минуту вновь стало тихо.
Встав со скамейки, Света нервно прошлась. Сильнее всего её раздражала в людях непунктуальность. Именно раздражала. Ненависть тут была не причём. Ненавидеть можно лишь тех, кого близко знаешь. А как иначе? Возненавидишь кого-нибудь – а потом окажется, что напрасно. С теми же, кого ждать приходится час, близких отношений лучше избегать твёрдо, категорически. Повторив себе это, Света решила уйти в одиннадцать тридцать. Сегодня ей ещё было куда идти. Хозяйка сказала, что её дочь приезжает завтра, под вечер. Стало быть, комнату надо освободить до пяти часов. У неё в запасе – вся ночь и почти весь день. Паниковать рано. Да, безусловно, рано. Паниковать она будет завтра, когда окажется с тремя сумками на морозе минус пятнадцать. Куда идти тогда? На вокзал? У Светы раздулись ноздри. Чёрт принёс эту бабку с добрым лицом! Как-будто неясно и без неё, что всё – очень плохо!
Платформа была пуста. Казённый ледяной свет давил из глаз слёзы. Двадцать три двадцать две.
