Город Хреновск. Какое-то время после появления
тумана…
Какой тяжёлый ящик… Что у нас тут? Консервированная тушёнка,
паштет… Я бы всё отдал, чтоб насладиться этой пищей в полной мере.
Но сейчас даже открыть эти банки не могу своими корявыми руками. Да
и вкуса от обычной еды я не чувствую. Сейчас у меня совсем другой
рацион… Хотя. Не помню, чтоб я ел человечину. Да и не собираюсь. В
отличие от остальных мертвецов, мне это противно. Даже не знаю, что
со мной не так.
Но есть и плюсы. Раньше такой ящик я бы даже поднять не сумел,
но сейчас несу килограммов пятьдесят со своего подвала по лестнице
и лишь слегка чувствую тяжесть. И это у меня всего второй уровень.
Что же будет на десятом, к примеру? Смогу автомобили переносить?
Неплохие перспективы.
Вот только хочется мне совсем другого. Я бы всю эту силу
променял на возможность снова стать человеком. Только это
недостижимая мечта. Хотя… Всё же за пару недель я приблизился к ней
на пару сантиметров.
Ещё этот чёртов туман. Как же плохо всё видно. И главное, он
сейчас повсюду, кроме пятых этажей и всего, что выше. Но я хотя бы
могу в нём дышать, и мою кожу он не разъедает. А вот если человек
коснётся этой гадости…
«Привет, Серёга» — хотел я произнести, встретившись с очередным
альтернативно живым. Не люблю слово на букву «З». Но я смог
выдавить из себя только: — Пры-ыт, ога-а!
Серёга ответил мне дружественным «Ы-ы-ы». На самом деле я не
знаю, как его звали при жизни. Но мне проще звать этих отупевших
мертвецов человеческими именами. А кроме имени Серёжа, я почти
никаких и не помню. Хотя здесь есть ещё Ева и Люда… А вот как меня
самого зовут ‒ я не знаю…
Большую часть времени они просто стоят на месте или делают
что-то рефлекторно. Например, кассирша Людмила постоянно стоит за
кассой и иногда выходит покурить. Точнее, попытаться курить.
С курением отдельная проблема. Сколько я ни пробовал, у меня
даже зажигалку зажечь не получилось. Хотя сейчас можно курить хоть
двадцать пачек в день. Вряд ли это меня убьёт.
Почему я до конца не отупел и могу почти нормально мыслить?
Хороший вопрос. Думаю, всё дело в опухоли, что в моей голове. За
последние полгода я только это о себе и помню. Сколько же боли она
принесла, сколько обезбола я из-за неё сожрал…
Она неслабо так разрослась перед всем этим безумием. И даже
вирус не смог захватить весь мозг, оставил мне процентов десять. Но
это, как оказалось, не приговор. Касаясь крови людей, я понемногу
восстанавливаю свою человечность, как бы иронично это ни звучало.
Правда, совсем уж понемногу. Слишком медленно.
