На почерневшей могильной плите небрежно выбита надпись: «здесь похоронена Ястребова Ирина Сергеевна, в уголовном мире известная так же, как „красная Кассандра“, крёстная мать мафиозной пирамиды». И внизу плиты мелко, как будто на скорую руку, нацарапано: «так же известна, как „малышка два кинжала“, убийца нескольких десятков невинных людей». И между этими двумя надписями выбито время её жизни: девятнадцатое мая тысячи девятьсот восемьдесят второго (19.05.1982) – шестое февраля две тысячи одиннадцатого (06.02.2011). А начиналось всё довольно мило…
Иришка росла в обеспеченной семье. Была примерной девочкой. До поры, до времени. Блондинка с лёгчайшим оттенком рыжины, и удивительно красивыми зелёными глазами (передались от мамы), и милым личиком. Маленького роста и небольшого веса…
Когда девочке было четырнадцать лет, её родители развелись на почве враждебных интересов по жизни. Но, это не так важно. Важно совсем другое. Через полгода после развода, после бесчисленных поездок в суд о разделе имущества, мама наконец-то отвоевала право забрать Иришку к себе. И мамаша запила. Бухала беспробудно. Спустила все деньги, что получила при разделе, да ещё в серьёзные долги залезла. А отдавать и не думала. Очень скоро начались нервные звонки кредиторов, сначала с вежливым предложением вернуть назад занятые деньги, а затем с конкретными угрозами, которые с каждым разом становились всё серьёзнее. Мамочке Иры было на это наплевать. Она наслаждалась душевным спокойствием. И никакие угрозы не могли заставить её выйти из такого состояния. Абсолютная эйфория. Полнейший душевный покой…
Иришке мамино пьянство и угрожающие звонки (при нескольких таких она присутствовала лично) очень сильно надоели, и она сама решила попробовать выпить. А дело было так…
Поздний летний вечер. Почти ночь. На улице тепло. Окна в квартире открыты нараспашку. Мать пьёт на кухне, и покуривает там же. На кухне дым столбом. Мамаша на стуле уже не сидит, а полулежит. Пустой взгляд. Тут тихо входит девочка.
– Мам. – в детском голосе слышится сильное отчаянье.
– Чего тебе? – небрежно спросила мать, выпуская очередную порцию густого, разъедающего глаза, дыма.
– Мне очень скучно.
