Дверь таверны распахнулась, и оттуда вывалились двое
посетителей. Молодые люди поддерживали друг друга, поскольку явно выпили лишку.
- Кто бы мог подумать, знатный дворянин, покоритель
женских сердец, богатый наследник, а напился как сапожник! – смеясь,
выговаривал один из них другому.
- Друг мой! Вино – единственное, что меня развлекает в
последнее время. Делами поместья управляет старший брат, в азартных играх мне
не везёт, а женщины надоели, так что остаётся только выпивка.
- Хо-хо! Посмотрите на этого красавца! Ему женщины
надоели! Я, конечно, свидетель того, как быстро пополняется твоя коллекция
кружевных и шёлковых платочков и не только платочков! – поднял палец весёлый
блондин. – Но утверждать, что ты можешь уложить в постель любую женщину – это
верх самонадеянности. Слушай, и зачем ты отпустил извозчика? Теперь нам
придётся добираться пешими.
Второй мужчина остановился и, высвободившись из рук
друга, ткнул в него пальцем.
- Барон Пиквел! Вы смеете сомневаться в моих
способностях завоёвывать женщин? И после этого вы называетесь моим другом?
Крейк Пиквел поглядел пьяными глазами на графа Эдварда
Кинберга. Красивый, статный брюнет, с чуть великоватым носом, который, по
мнению знакомых женщин только придавал изюминку графу, сейчас - с взъерошенными
волосами, и застёгнутом кое-как сюртуке - выглядел весьма помятым.
- Эдвард, в твоём нынешнем состоянии ты способен
соблазнить разве что подушку…
Внезапно послышалось лошадиное ржание и цокот копыт.
- Эй, господа! Осторожнее! Вас чуть не затоптали наши
кони! - послышался окрик кучера, что с великим трудом осадил лошадей, чтобы они
не наскочили на двух подвыпивших друзей.
- Это ты куда лезешь, чёрт? – взбеленился барон
Пиквел. – Глаз нету?!
- Так ведь дорога, господа! – оправдывался кучер.
Из окошка кареты выглянула женщина в плотной вуали.
- Что там, Оскар? – спросила она мелодичным голосом.
- Простите, госпожа, пьяные на дороге.
Барон Пиквел на секунду замер, а потом склонился с
изяществом, на которое только был способен в его состоянии.
- Леди, - проговорил он заплетающимся языком, –
приносим свои извинения.
Во время всей недолгой сцены граф Кинберг всматривался
в лицо дамы, но серая вуаль не позволяла разглядеть её черты.
- Дамочка, я вас не узнаю. Сняли бы вуаль, что ли? –
Эдвард прекрасно владел этикетом и никто бы не смог обвинить его в неучтивости,
но вино, выпитое им в немалых количествах, туманил мозг и заставлял наплевать
на приличия.
