Глава 1
8 июня 1989 года, Москва
Проходите товарищ Морозов. Присаживайтесь. Вот, вы какой,
оказывается. Живой провидец, надо же. Наслышан о ваших
заслугах.
- Спасибо, товарищ Лигачев. Всегда рад помочь родной стране.
- Обращайся по имени отчеству: Егор Кузьмич. Не надо
скромничать. Председатель КГБ Владимир Александрович Крючков высоко
оценил твою работу. И не только он. Товарищ Чаушеску просил
передать личную благодарность и вручить высокую правительственную
награду герою.
- Эээ. Служу Советскому Союзу! - немного растерялся я, поскольку
понятия не имел, как надо отвечать при награждении румынскими
медалями.
- Пригласили мы вас, вот, по какому поводу... Через две недели
в Советском Союзе намечается военный переворот.
- Наконец-то. Давно пора!
Присутствующие уставились на меня, словно узрели
Мика Джаггера, вместо заявленного на афише Пола Маккартни, во
время концерта в Химках. Присутствовали, к слову, трое: товарищ
Лигачев, упомянутый ранее Председатель КГБ Крючков В.А. и мой
куратор генерал Леонтьев.
- Потрудитесь объяснить вашу странную радость, товарищ Морозов,
- на правах хозяина, подал голос Егор Кузьмич. - Тебе кажется
веселой мысль, о том что в СССР произойдет переворот?
Крючков ничего не сказал, но по его хмурому и озадаченному виду
можно было догадаться, что он тоже удивлен. Лишь генерал
остался невозмутимым и спокойным. Привык, наверное, к моим
манерам и заскокам.
- Неудачный путч - лучший подарок, который только можно
представить в нашей ситуации. То, что переворот провалится -
сие очевидно, раз вы о нем уже знаете. К тому же, это будет
поспешно и плохо подготовленный путч. Враги торопятся, ведь каждый
день отсрочки играет в вашу пользу.
- Шапкозакидательство? Нельзя недооценивать противника. Вы там,
у себя, в будущем, Союз уже развалили и похоронили. Позволь
спросить, в чем же польза великая от провалившегося заговора?
- Дык, Егор Кузьмич! Очевидно же. Не мог Горбачев и Ельцин
малыми силами осуществить развал такой страны. Значит, была у
них серьезная опора и разветвленная сеть сторонников. Вы же пока
только верхушку срезали, буквально поштучно убрали только самые
важные фигуры. Вся основная масса подельников не только на свободе,
но даже при должностях и портфелях остались сидеть.
- Не можем мы репрессии устраивать, чай, не тридцать седьмой на
дворе. Свои же товарищи по партии сожрут.
