Лукин шел домой, не обращая внимания на мартовские лужи. Гриппозный холодок в дырявом ботинке уже не раздражал. Мокрый носок успел стать частью вчерашней жизни, мрачное течение которой закончилось раз и навсегда после того, как зеленый сберовский банкомат, припаркованный к стеллажу с кошачьим кормом, одарив Лукина пятитысячной купюрой, выплюнул чек с остатком на счете.
Лукин выиграл миллион. Неделю тому назад в это же самое время он мял в кармане сторублевку, вяло пытаясь отговорить себя от покупки лотерейного билета, а вчера в офисе «Гослото» у него попросили номер банковской карты.
Осторожно вынув из лотка купюру, Лукин повернул было в сторону винно-водочного отдела, но тут же вспомнил данное накануне обещание бросить пить.
Еще мальчишкой, таща домой потяжелевший от двоек брезентовый портфель, он воображал, что когда-нибудь станет кем-то важным – знаменитым спортсменом или космонавтом – и покажет им всем, математичке, отличнику Валерке Сомову и особенно Ирке Пичугиной, как они ошибались на его счет. Однако тридцати прошедших с тех пор лет хватило лишь на ПТУ и передающийся от отца к сыну навык устроиться на низкооплачиваемую работу в какую-нибудь захолустную госконтору. Для Лукина нашлось место в ЖКХ Кунцева. Ирка Пичугина родила Сомову близнецов, математичка на старости лет переехала в «Столбы», а Лукин так и остался – с брезентовым портфелем. Теперь, правда, портфель назывался сумкой электрика, и его можно было носить на плече.
С годами Лукин становился все суше и ниже ростом: «беленькая» брала свое. От взъерошенной каштановой шевелюры на его голове осталась лишь кепка. Лет двадцать тому назад родители переехали к родственникам на Алтай, отписав Лукину крохотную однокомнатную квартиру покойной бабушки Вали.
Семьи у него не было. Вернее, она была давным-давно. Из родительской квартиры в однушку Лукин переезжал со своей беременной Настей. Мальчишка – Сашка, Александр – родился с врожденным пороком сердца. Шустрый такой, веселый мальчик. И симпатяга, каких поискать. В полтора года – они тогда с Настей две недели пролежали в детской кардиологии – Сашку даже фотографировали для какого-то медицинского журнала. Только его, остальные вертелись и капризничали. Лукин не помнил, чтобы Сашка плакал. Подаст голос – и ждет. Терпит. Такой вот был маленький мужичок. Когда начал ползать, все норовил залезть куда-нибудь – то за диван, то за дверь между кухней и коридором. Заползет и сидит себе тихо-тихо.
