– Смелее! Еще шаг! Еще! И улыбка, улыбка!
Сашка, раскинув руки, медленно скользила по канату. Черное гимнастическое трико облегало тонкую, почти мальчишескую фигуру. Каштановые кудри туго стянуты на затылке – не до красоты, лишь бы не лезли в глаза. Легко сказать – улыбайся. Хоть высота и ученическая, метра три всего, грохнешься – мало не покажется. Да и стыдно навернуться на виду у цирковых, которые уже начали подтягиваться на утреннюю репетицию.
Голове непривычно легко – вчера избавилась от надоевшей косы. Парикмахер сокрушенно качала головой, щелкая ножницами. Краем глаза Сашка видела, как медленно падают на пол темные завитки, похожие на вопросительные знаки. Если бы можно было так же легко, одним взмахом, избавиться и от мучащих ее вопросов!
Пожалуй, короткая стрижка ей даже шла. Заостренное лицо, переливчатые серые глаза, чуть вздернутый усыпанный мелкими веснушками нос, упрямо сжатые губы – словом, обычная девчонка. Мимо пройдешь – не оглянешься. Тощая и нескладная. Когда как-то разом повзрослевшие одноклассницы хвастались в раздевалке кружевным бельем, Сашке оставалось лишь подавить завистливый вздох. Она не раз замечала косые взгляды и смешки: в новой школе, куда она перешла год назад, когда мама вышла замуж и они переехали к Антону Павловичу на Петроградскую сторону, она так и не стала своей.
– О-оух! – стоило Сашке вспомнить о школьных неурядицах, канат стал раскачиваться под ногами, словно палуба корабля. Сашка нелепо взмахнула руками и, потеряв равновесие, завалилась вправо. Звонко спружинила бечевка – прицепленная за пояс трико, она уходила высоко вверх, под самый купол, а оттуда, перекинутая через невидимое колечко, возвращалась прямехонько в руки Николь.
– Аликс! О чем опять думаешь?! Сколько раз говорить: идешь по канату – голова пустая, легкая, как воздушный шарик!
Пару раз шутливо подергав подвешенную за пояс Сашку вверх-вниз, словно марионетку, Николь медленно подтянула бечевку.
– Еще раз! Вниз не смотри – только вперед, – Сашка, собрав все силы, подтянулась и, уняв предательскую дрожь в коленях, вновь ступила на канат. – Спина прямая! Руки свободные, как крылья птицы. И-и-и… пошла!
Николь – давняя подруга мамы, названая сестра в шумной цирковой семье. Вместе они долгие годы делили кочевой хлеб и ставили головокружительные трюки, опровергающие законы земного тяготения. Невесомые, сотканные из одних только сияющих блесток и перьев, они парили под куполом цирка на серебряных кольцах, как сказочные жар-птицы. Тренировались до седьмого пота, до кровавых мозолей – чтобы сотни встревоженных глаз безотрывно, зачарованно следили за каждым шагом по тонкому канату, чтобы в звенящей тишине разносилось восхищенное «а-а-а-ах…». И все было прекрасно, пока три года назад на будничном прогоне давно обкатанного номера не оборвалась не только лонжа, но и цирковая карьера мамы.
