Грязный, маленький, худой рыжий кот стоял посередине сада. Животное будто замерло от страха и в то же время надеялось на любовь и внимание. Кот, готовый бежать от камня, брошенного в его сторону, или окрика, умолял глазами: «Я прошу о помощи!». Если б коты умели разговаривать, то из кошачьей груди мог раздаться вопль.
При взгляде на кота можно было сразу понять, что животное дошло до предела: шерстка тусклая и бледная, с меха спала вся рыжина, хотя усы и рот сохраняли белизну, теперь они были темно-серыми от пыли; воротник, уже не пышный, местами повылезал и свалялся, хвост остался пушистым, но печально повис, будто кот не мог его поднять.
Животное было голодным, даже изголодавшимся, и с надеждой глядело на остатки кошачьей еды, которые отъевшиеся кошки Гейнор не доели, а может быть, просто с презрением отвергли. Остатки женщина принесла в сад и отправила под скамейку – для ежей.
Какое-то время кот робко переминался с лапы на лапу, пристально глядя на миску. Потом, собрав всю решительность, осторожно прошел вперед, осматриваясь вокруг, ткнулся в миску и сразу поглотил все ее содержимое. Затем, даже не умывшись, он быстро скрылся в ветвях кустарника.
– Сегодня он жутко голодный, – произнесла Гейнор, наблюдавшая из теплицы и старавшаяся остаться незамеченной.
– Кот опять вернулся, – сказала Гейнор маме, входя с ней на следующий день в теплицу. Рыжий бродяга бегал по саду. Сегодня он пробрался поближе. – Принесу тебе еды, – улыбнулась женщина.
Гейнор удалилась в дом и вскоре принесла миску со свежим кормом для кошек и поставила ее на дорожку недалеко от дома. Когда она выходила, рыжий кот опять очутился в кустах, но стоило ей отойти, как он кинулся к миске и начал с жадностью есть. Чувствовалось, кот немного осмелел, так как после еды он тщательно вылизал всю миску. Удостоверившись, что миска пуста, он вновь кинулся в кусты, но убегать не стал. Кот присел и начал тщательно облизываться, чтобы на мордочке не осталось ни крошки еды.
