Дежавю (сборник)

О книге

Автор книги - . Произведение относится к жанру стихи и поэзия. Оно опубликовано в 2018 году. Международный стандартный книжный номер: 978-5-99062-247-0. Книга является частью серии: Литературное имя.

Аннотация

Откройте эту книгу, если вы любите блестящий Санкт-Петербург. Если вы готовы окунуться не только в главную его артерию – Невский проспект, но и понять откуда истекают ручейки его могущества. Мир многолик. Эта книга – поиск истоков, поиск ответов, поэтому может кому-то показаться, что стихотворения выстроены по определенному сюжету. Да, по сути – все слагаемо…

Не открывайте эту книгу, если она опасна тем, кто давно утонул в жизни размеренной и пустой.

Автор долгие годы работал в Большом театре. Имеет звание «Заслуженный артист Российской Федерации». Печатался в альманахах «Российский колокол», «Атлант», в киевском международном сборнике «Артелен» и в других журналах, альманахах. Член Российского союза писателей.

Книга понравится тем, кто любит читать поэзию медленно.

Все книги серии "Литературное имя"

Читать онлайн Алексей Аистовъ - Дежавю (сборник)


© Степанов А. И. 2018

Невская першпектива

«…красота – не прихоть полубога
А хищный глазомер простого столяра».
Осип Мандельштам
«Не красиво, а правильно, —
так говорил
математики школьный учитель. —
В непреклонную стройность небесных стропил
с этим взглядом надёжным входите…»
Так разносишь по миру, что видел уже,
что расставилось в ряд соответствий
Петербургу, впечатанному на душе
кодом юношеских геометрий…
Так холодною поступью в такт красоты
осмысляются жизни мотивы,
что упрятаны зодчими в нить прямоты
Невской вытянутой першпективы.

Грузинский чай

Мы пили на кухне грузинский чай,
старушки две в белом, на стуле кошка,
слетались истории невзначай
к вечернему сумраку понемножку.
Всё было, как водится: чей-то муж,
пропавший во времени, слухи, связи, —
и я за рассказами точно уж,
уж точно забылся в глухой осаде.
Как вдруг из беспамятства слух восстал,
не веря спросонья… – Одна лепечет,
что в Смольном училась. Какой-то бал…
Другая кивает, лишившись речи.
И серые стены бесцветных дней
на миг расступились навстречу правде
такой невозможной… Блистала тень
в скупом от величия Ленинграде.
Советская кухня, грузинский чай,
тоска по углам отслоилась в сгустки.
Слова ино-странные бормоча,
старуха ревела совсем по-русски.

Петербургская грустная песня

(прогулка с музой)

Мы пройдёмся с тобой вдоль каналов,
где плутали по множеству раз,
не ища ни конца, ни начала,
где по-прежнему вьюжит сейчас.
Там снежинки, под блеск вдохновения,
жалят щёки, как вспышки-стихи,
выжигая следы песнопения
на подстрочник холодной зимы.
Я целую тебя. Ты, как можешь,
отторгаешь приливы любви,
О, лазурь поднебесного ложа
в сладкогласье промозглой Земли.
Петербургская грустная песня.
Чтобы вспыхнуть сумела зола,
ты уводишь меня в занавесье
смутных окон колодца-двора.
Там рождаемся мы, умираем,
открывая скрипучую дверь
в то, что в вечер припомнилось с чаем,
что давно в каталоге потерь…

Ноябрь седьмого трибунной строкою

Ленинградский вокзал не похож на Московский,
там в буфете средь хмурых, отнюдь не приезжих,
в ребус трещин стола, в грань сомнительной стопки
к полуночью всегда я светлёхонький брежу…
Этот длинный роман, ну, почти как толстовский,
в переводе моём несуразен, как правда…
Мой сосед, осерчав, но премилый чертовски, —
бутерброд с колбасой и селёдочный запах
предложил отвести под пол литра к артистке
всем известной… и мне.

Рекомендации для вас