В этот год хозяйство у Мишки не заладилось. Из гусят, которые вывелись весной от оставленных на зиму гусей, осталось только пятеро. Цыплята росли медленно и к осени были ещё такими недоростками, что Мишка боялся за них, как они переживут осень и зиму. Куры неслись плохо, скорлупа у яиц была тоненькой и не прочной. Почти весь молодняк кроликов пал: из первых выводков выжили только две самочки, а из последнего мальчик и девочка.
Принимал хозяин все эти обстоятельства философски, хотя и жаль ему было животинку. Кроме всего прочего жена уехала в монастырь послушницей на неопределённый срок, а сын подался на заработки и вестей от него не поступало.
Мишка по инерции ходил на работу, благо что работа была в ночь, две ночи через две, а после смены, отоспавшись, занимался любимым делом – любил он помалевать красками на холсте. Хоть и не был он профессиональным художником, но работы его хвалили. Каждый год он участвовал в общегородских выставках, и это время для него было дорого. Жена относилась к его увлечению снисходительно и время от времени просила мужа что-нибудь написать для своих друзей, денег на подарки тратить не приходилось и за подарок было не стыдно. Мишка ворчал, но просьбы жены исполнял.
В этот день писать ему не хотелось, хоть и были заготовлены холсты на подрамниках, добротно загрунтованные и покрытые желатином. Он просто сидел и думал. Думал о своей несостоявшейся жизни, о первой любви, что жила с другим в чужом городе, о выросших и разъехавшихся дочерях, о сыне, которому было попросту не до отца. Думал и о своём хозяйстве – знал, что за животинку он в ответе и только сам виноват, что в этом году она была неухоженной…
Недели две тому назад звонила первая жена, ругала его почём зря всякими словами и требовала выписаться из дома, который он сам и покупал много лет назад. Правда пожил он в нём совсем не долго. Разошлись они с женой. Вспоминать ему об этом не хотелось, до сих пор на душе что-то скребло и протестовало, хотя и прошло столько лет. На развод тогда он решился не сразу, тяжело ему это давалось. Да и девочек своих он любил больше всего на свете. Вот и не стал он тогда скандалить лишний раз, а оставил всё жене с детьми и ушёл, забрав с собой только одну из двух швейную машинку. Тогда этот инструмент кормил не только его, но и его любимых дочек.
