– Ягда, ну нежели так сложно прибраться? – Мирослава надула свои
зеленые губки.
– Ты мне ягод лесных принесла?
– Принесла-принесла, что ж с тобой делать… – она протянула свои
зеленые руки с молодыми веточками, в которых была большая миска с
земляникой.
Ягда миску взяла, на стул уселась и ягодки стала по одной в рот
закидывать. Заодно комнату осмотрела. Ну да, хавозник развела. Да,
черт ногу сломит. Но она чертей и не приглашала, так что если
зайдут - поделом им.
– Ягда, ну нельзя же так жить… Как ты вообще хоть что-то в таком
беспорядке находишь?
– Там где положила, там и найду, – а земляничка вкусная
оказалась. Спелая, сочная.
Мирослава вздохнула тяжело. Очень тяжело, глазами своими черными
на Ягду посмотрела.
– Ягда, а когда ты вообще последний раз что-то горячее ела?
Одними ягодами и питаешься… Нельзя ж так, ты все же живой
человек…
– Ведьма, – поправила Ягда.
– Ну ведьма… Один черт, кушать нормальную еду надо.
– Не умею я готовить. Только зелья, да отраву… Хочешь
попробовать что-нибудь сварганить?
– Я б приготовила, но тоже не умею… Да и отрава похлеще твоей
будет, ты же знаешь… – грустно пролепетала Мирослава.
Ягда знала. Мирослава навкой была. Еще младенцем с жизнью своей
рассталась. Новую ей Мара подарила, сделала частью леса. Оттого
Мирослава лишь отдаленно напоминала человека. По фигуре похожа, да
и как у людей глаза два, рот один, нос один… Но вся ее кожа зеленой
была, глаза полностью чернотой залиты, а по всему телу росточки,
цветочки и прочая травка растет.
Если вдруг навка будет пищу готовить… Она, конечно, приготовить
Мирослава что-нибудь могла… Возможно выглядела бы это что-нибудь
вкусно. Но во время готовки энергия мертвая в пищу бы вошла и для
любого смертного настоящей отравой стала.
Ягда один раз попробовала стряпню навки, потом почти неделю из
места отхожего не вылазила.
— Да не печалься ты, — радушно улыбнулась ведьма, — Я ягодки и
орешки люблю, а чего горячего захочу - чай сделаю.
— Нельзя ж так Ягда, нельзя… Птички щебетали, что у людей
Ярмарка сегодня, поди съестного чего купи. А я тут приберусь.
— Не надо, худо тебе будет.
— Знаю, но у меня за тебя сердце болит… У всех нас, - Мирослава
подняла жалостливый взгляд на подругу свою давнюю.
— Будь по твоему. Схожу я на эту ярмарку, но вещи мирские не
трогай, – тяжело вздохнула Ягда.
