Воспоминания пришли неожиданно, словно включили свет в темной
комнате. Вот он крутой парень, король колумбийского Медельина,
смотрит в зеркало в ванной после горячего душа – а вот вспышка
чудовищной боли, почти агония – и в голове память нескольких самых
разных людей. И пройти такое бесследно, конечно, не могло.
Казалось, что мучительные секунды слияния всей этой массы
совершенно разного опыта, навыков и знаний в новую личность никогда
не кончатся.
Невысокий брюнет со стоном сполз на пол.
- Пабло, с тобой все в порядке? – женский голос, донесшийся
из-за двери, вызвал еще одну вспышку боли. Но в то же время этот
голос помог, став маяком в море осколков, нитью, на которую
нанизывались кусочки мозаики разума, собираясь в единое целое.
- ¡Es un coñazo! - прорычал Пабло и, неожиданно даже для себя,
на русском добавил - Блядь.
Дверь почти бесшумно открылась, унеся некоторое количество
пара.
- Пабло? – легшая на лоб прохладная женская рука принесла
некоторое облегчение. – Что с тобой? Что случилось? Врача?
Быстрая испанская речь ускорила «сборку» и позволила хоть
немного прийти в себя.
Кто он теперь? Все еще Пабло? Просто помнящий свою жизнь до
93-его? Или уже другой человек – ведь он помнит и другие жизни.
Пусть и кусками. Сербия, Россия…
- Все в порядке, просто мигрень, - честно говоря, едва выдавив
эти слова из себя, Пабло осознал, насколько жалко и неправдоподобно
это прозвучало. А ему нельзя быть жалким!
- А вдруг у тебя удар, как у тёти?
Инсульт? Непохоже ни разу – это знание само всплыло откуда-то из
глубин…
- Нет, это не оно, - каждый вдох уменьшал боль, и прибавлял
уверенности, что он вытянет. Главное – не сдаваться. Потому что он
– не сдается. Никогда. Никогда. Никогда!
– Все в порядке, Мария, - слова давались с трудом. Думать было
физически больно. – Правда, сейчас все пройдет…просто надо выйти…
выйти на воздух.
Уверенность в том, что где-то там за дверью был балкон, и что
ему надо туда, сидела внутри и требовала двигаться.
Неловко извернувшись, мужчина стиснул зубы, оперся о ванну и
рывком встал.
Не лучшая идея: его сразу повело, голова закружилась с утроенной
силой, нахлынула тошнота. Усилием воли заставив себя прислониться к
стене, он сделал глубокий вдох, а затем включил в раковине холодную
воду.
С трудом умывшись трясущимися руками, он внимательно посмотрел
на себя новым взглядом, словно впервые видел. Заляпанное зубной
пастой зеркало отражало непослушные темные волосы, щегольские усики
над верхней губой, чуть одутловатые щеки…и жесткий взгляд человека,
готового на всё. Курчавые волосы на обнаженном торсе, свежие джинсы
и дорогие на вид часы на руке дополняли картину.
