Всероссийский государственный институт кинематографии имени С. А. Герасимова
Научно-исследовательский институт киноискусcтва
Рецензенты:
Старший научный сотрудник НИИК ВГИК С.М. Ишевская
Старший научный сотрудник НИИК ВГИК С.К. Каптерев
Предчувствие (Вместо вступления)
Буквально вслед за смертью Сталина и его похоронами, практически сразу, – по историческим меркам хронологии, можно сказать, на другой же день, – в СССР пришло странное, таинственное, ещё совсем слабо понятное время. Только-только рыдавшая в неизбывном горе страна оплакивала усопшего вождя, своего любимого «друга и учителя». Да и вообще пока вроде бы ничего необычайного не случилось.
Однако вполне реальное предчувствие, что что-то, до сей поры, может, и неслыханное, уже начинает пробиваться, всё же довольно ощутимо повисло в воздухе. Скорее всего, видимо, в некоем зыбком, но порой очевидном контрасте с тем воистину безумием, что было ещё лишь вчера.
Впрочем, ничего удивительного для нашего Отечества в том нет. Если заглянуть в родное прошлое, то без труда найдём там нечто подобное, с завидным постоянством отыгрывающее схожие ситуации.
Вообще Российская история так удобно себя устроила, что ничего для неё не было более чем излюбленного, как с приметной регулярностью ходить по разным эпохам одними и теми же кругами.
Причём, почти всегда возникала изначально надежда, что уж на этот раз выпадут, наконец, обещающие успех и счастье «тройка», «семёрка», «туз». Но, увы, чаще всего в последний момент откуда-то выныривала «Пиковая дама». А она ничего, хотя бы мало-мальски приятного, для дальнейшей поступи истории не сулила.
В прекрасной своей книге о драматурге А.Н. Островском Владимир Яковлевич Лакшин рассказывает, например, о тревожной атмосфере московской жизни, в какую просочились из Петербурга неясные слухи о кончине Николая I. То ли уже почил, то ли ещё нет. Ясности совершенно не было. Тем более, и сообщений о какой-либо болезни императора, грозящей его жизни, предварительно не давалось (не правда ли, ситуация, нам тоже неплохо знакомая?).
Меж тем, в северной столице уже объявили траур по покойнику. В связи с этим Лакшин приводит рассказ актрисы Шуберт: «Петербург заволновался, все охали, ахали; говорили, что каково принять бразды правления после такого колосса»[1]
