—
Ай!
Из
пальца капает капля крови, и я прикусываю его, ощущая соленый привкус.
Откладываю фату. Больно. Я укололась иголкой, подшивая ее.
—
Ангел, ты в порядке?
—
Да, все нормально…
Миша
подходит сзади и приобнимает меня за талию, я чувствую его приятный мужской
запах, от которого немного кружится голова.
—
В чем дело, девочка? Замуж за меня выходить передумала? – шепчет низким хриплым
голосом у моего уха и скользит языком по шее, касаясь мочки уха, вжимая меня в
себя, заставляя ощутить его возбуждение. Огромное такое возбуждение.
—
Не передумала…
—
Чего дрожишь тогда, Ангел? Ты боишься меня?
Миша
обнимает сзади, смело накрывает мою грудь через блузку крупными ладонями,
сжимает ее, делает движение бедрами вперед, имитируя толчок.
Начинаю
дышать чаще, загораюсь как спичка. В голове разноцветные бабочки, и в животе
особенно... Боже, они словно все тело мое обсели и трепещут крылышками! С ним
рядом.
—
Нет, не боюсь, еще три дня – и ты мой муж! Законный.
Оборачиваюсь
в кольце рук Бакирова. Он очень высокий против меня, статный, большой, опасно
красивый, и я до конца не верю, что это все на самом деле происходит.
Скольжу
по его широким плечам и сильным рукам в черной рубашке, по груди, подтянутому
торсу. Медленно, но уверенно опускаясь к ремню.
—
Что ты делаешь… девочка, – басит, напряженно прикрывая глаза, и я вижу, как у
Миши начинают трепетать густые черные ресницы, а еще у него бугор в брюках
теперь выпирает сильнее.
—
Я просто касаюсь, ласкаю, глажу. Что случилось, Михаил Александрович? Вам
поплохело?
Усмехаюсь
и прикусываю губу, видя его реакцию, а она есть. Бакиров аж напрягся весь,
сильнее прижал меня к себе, отчего животом я отчетливо чувствую его
возбуждение. Он открывает свои карие глаза с зеленой радужкой, и я читаю там
опасность.
—
Додразнишься, Ангел, но ничего, после свадьбы нежности закончатся.
Наклоняется
и целует меня в шею, царапая жесткой щетиной, провоцируя стайку мурашек.
—
Что ты имеешь в виду?
Упираюсь
ладошками ему в грудь, а Бакиров наклоняется и впивается в мои губы опасным
поцелуем. Один миг, и его настырный язык властвует в моем рту, подчиняя, сбивая
с ног, порабощая.
Когда
я, опьяневшая от такого напора, приоткрываю глаза, то вижу его победоносную
опасную ухмылку и блеск в карих глазах.
