Маленький ребёнок, лежащий в своей кроватке, первый почуял дым. Клубки светло-серого, ещё безвредного газа проникали в нос и рот, заполняя лёгкие. Младенец зашёлся хриплым и надрывным кашлем, проснувшись. Немного разжав веки, малыш сразу пожалел об этом. Едкий туман осел на роговицу, отчего большие, похожие цветом и рисунком на Марс глазёнки наполнились слезами. Несколько секунд дитя осознавало происходящее, всё пыталось понять, больно ли ему на самом деле. Наконец затормозивший мозг дал первую реакцию на странные ощущения; малыш заплакал.
Слишком громко и протяжно загремел его плач в сонной и пустой комнате. Женщина, сладко спавшая на краю матраса, вскочила, кулаками потирая глаза. И остановилась статуей, забывшей, как дышать. Медленно принюхиваясь, словно боясь узнать этот запах, девушка сделала пару шагов к кроватке. Очнувшись от оцепенения, молодая мама побежала в гостиную, стараясь потушить ещё не начавшийся пожар. Было поздно.
Алым пламенем горела только что привезённая мебель, огонь то бросался на шторы, то заключал в свои тёплые объятья коробки, которые ещё не успели вынести. Дым поднимался вверх, не давая дышать, надрывая лёгкие ужасным сухим кашлем задыхающегося человека. Глаза болели и отказывались работать, может, поэтому женщина пропустила момент, когда огонь, вскочив на дверную раму, отрезал её от младенца, оставив обоих на верную смерть.
Отчаянным и испуганным показался маме крик её ребёнка. Сердце ушло в пятки, разум в попытке достать его оттуда бросился туда же, захватив с собой инстинкт самосохранения. Одно спасло женщину при отчаянном прыжке в огонь – любовь. Она не почувствовала жара, не услышала запаха, который мог бы свидетельствовать, что она обгорела. Схватив малыша, женщина бросилась к окну в надежде, что успеет раньше своего горячего врага. Она только переехала и ещё не смогла привыкнуть, что теперь живёт на пятом этаже. Поняв, что прыгать невозможно, а выход был лишь один, женщина громко заплакала. Тем не менее, не желая терять последнюю надежду, молодая мама дёрнула за раму, и толстое стекло уступило место свежему ночному воздуху, отодвинувшись в угол комнаты. Спасительный воздух ударил в лицо, наладив поток беспорядочных мыслей. Ребёнок перестал плакать и задышал полной грудью. Идея была опасная, но единственная.
