В первый раз за много лет страну с Новым годом поздравил не
Горбачёв, а Ельцин, и флаг над Кремлём был не красный флаг СССР, а
российский триколор. Впрочем, и страна уже называлась не РСФСР, а
Российская Федерация - Россия. Казалось бы, советская власть ушла
безвозвратно, но...
Главный орган власти назывался Верховный Совет, сидели в нём всё
те же коммунисты, и самое главное, собственность в стране до сих
пор принадлежала исключительно государству. Заводы, шахты, разрезы,
электростанции, железные дороги — новому государству принадлежало
всё наследие СССР, и управляли им коммунисты, которых стали
называть красные директора. Они быстро заценили обстановку, и стали
массово приватизировать малые и средние предприятия. О приватизации
крупных предприятий речь шла лишь осторожно.
Но всё это мелочи. Рано или поздно всё пришло бы к полной
приватизации всего государственного имущества. Гораздо важнее было
то, что после нового 1992 года, сразу же в первых числах января,
вышел указ Президента России Бориса Николаевича Ельцина о
либерализации цен. Случилось то, о чём долго предупреждали
демократические экономисты. Государство сняло с себя
ценообразование. Теперь магазины и предприниматели могли ставить
любую цену, какую захотят.
Всю историю СССР цены не менялись десятилетиями. На каждой пачке
товара стояла государственная цена, зависящая только от
климатического пояса, и любой советский человек мог сказать,
сколько стоит молоко, масло, и крупа в его городе. Все издержки по
изготовлению, доставке, и продаже продукции, лежали на государстве.
И вот одномоментно в стране, переживающей нелёгкое время, уже
охваченной инфляцией и финансовым кризисом, с обедневшим
населением, цены увеличились абсолютно на всё. Причём выросли в
среднем за ночь в 10 раз. Люди приходили в магазины и офигевали.
Вчера хлеб стоил 18 копеек, а сегодня 2 рубля. Вчера растительное
масло стоило 3 рубля 70 копеек, а сегодня 40 рублей. Могли бы и по
100 рублей сделать, но здесь уже играл закон рынка. Слишком дорого
— значит никто не купит. Очень много кооперативных магазинов
погорело на жадности. Выставили слишком высокие цены — а дело не
пошло, люди не стали покупать. И бывшие кооператоры сами пошли на
биржу труда за миской супа.
Телевидение тогда было не в пример демократичнее, чем позже, и
Жека смотрел репортажи из магазинов, с улиц, и офигевал. Людям
стало нечего есть! Товары в магазинах начали понемногу появляться,
но цены на них были совсем недемократичные, да и качество пока ещё
отдавало исконно советским запашком. Импорт пока ещё не накрыл
страну. Однако либерализация цен значила одно — государство
устранилось от торговли, и в скором времени страну должен
заполонить поток импорта. Только вот смогут ли люди его покупать
его? Очевидно, что правительство будет поднимать зарплаты, чтобы
компенсировать понизившийся уровень жизни. Но если государственным
предприятиям повысить зарплаты не составляло никакого труда —
печатный станок стерпит всё, то частнику было ох как не просто.
