Настроение ни к чёрту. Мама опять не приехала — не то
чтобы я ждала чего-то другого, но надеялась. Весь телефон ей оборвала. Бабушку
забрали в реанимацию…
Прибавляю скорость. Два любимых колеса — мощность и
свобода. Обожаю свой байк. Единственное, что осталось от папы…
Я потеряла его, когда была маленькой. Мама после его
смерти принялась устраивать личную жизнь, спихнув меня на бабушку. Личную жизнь
родительница устроила, причём с французом, укатив к нему. И если раньше мать
хотя бы изображала к нам с бабушкой интерес, звонила и изредка приезжала; то в
последние лет пять и это урезалось до минимума. Больше по моей инициативе было.
И проявляла я её лишь потому, что видела, как бабушка переживала. Гордая,
конечно, виду не подавала. Но не почувствовать было сложно.
Не соображаю, куда еду. Да и без разницы мне. Просто
чтобы ветер в лицо, чтобы шум в ушах, чтобы лишние мысли сами собой из головы
вылетали.
На автостраде так, конечно, не разойдёшься. Опасно. А
правила я всё-таки соблюдаю. Поэтому больше по переулкам всяким мчу.
На одном из узких дворов успеваю подметить что-то
подозрительное. Не сразу даже понимаю, в чём дело — уже давно в другом месте
проезжаю. Но что-то не даёт покоя… Я ведь там знакомую фигуру видела. Своего
однокурсника. Давида…
Причём не одного. Насколько успела ухватить боковым
зрением — он был в окружении трёх подонков. Почему подонков? Не знаю, угроза
там чувствовалась. И явная.
Сбавляю скорость. Разворачиваюсь.
Сошла с ума, будучи довольно хрупкой девушкой,
бросаться на выручку к парню? Возможно. Но я не одна, я на мощном мотоцикле. И
много чего на нём умею.
Они меня не достанут. Слезать с байка не буду. Да и
сейчас я в таком настроении, что мне лучше не попадаться на пути.
У меня нет конкретного плана, но к чёрту его. К чертям
всё. В том числе и то, что мы с Давидом так-то не в восторге друг от друга.
Подбираю несколько камней, удачно найденных по пути.
Складываю их в карманы — благо, они удобные на этой кожаной куртке. И всё,
больше не медлю. И так могу опоздать…
Ухмыляюсь тому, что, получается, боюсь за Давида. За
зазнавшуюся университетскую звезду, нашего прославленного красавчика, которого
презираю за то, как пренебрежительно отшил мою подругу. Она так стеснялась к
нему подойти, что это сделала я, мило и позитивно предложив ему узнать одну
чудесную девушку получше. Сначала он даже заинтересовался, но потом, когда я
показала Арину издали, грубо бросил, что она не в его вкусе.
