Обмирая от страха, в тонком кружевном халатике на голое тело,
Катя стояла на лестничной площадке и смотрела на дверь. Сердце
выскакивало из груди. Когда-то давно, она вот так же разглядывала
царапинки на красном дереве и тряслась от ужаса, не решаясь войти.
Только тогда в роскошном гостиничном номере находился другой
мужчина. Строгий и надменный вершитель судеб. Паника накатывала от
неизвестности. От осознания, того что твоя жизнь никогда уже не
будет прежней. Сейчас же в душе тревога и священный трепет. Только
бы принял. Лишь бы не прогнал.
Дрожащие пальцы робко ложатся на кнопку звонка. Она не сдастся,
даже не попробовав. Ни за что не упустит свой единственный шанс.
Шанс на счастье.
Из квартиры раздается собачий лай и дверь широко открывается.
Мужчина в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, показывается в
прямоугольнике света. Широкие плечи, крепкие руки, грудь, в которую
хочется уткнуться и ни о чем не думать... Он оглядывает ее с ног до
головы сквозь прозрачную ткань халатика. В синем взгляде —
трескучий мороз. Челюсть сжимается в негодовании. Между бровей
появляется суровая складка.
— Катя, какого чёрта? — хриплым голосом произносит он и
сглатывает. Кадык дергается в нервном движении.
— Я войду?
— Нет, — качает головой и собирается закрыть дверь. В голосе —
сталь.
Девушка делает шаг за порог, не давая ему завершить начатое.
Бирюзовые глаза мечут молнии.
— Ты трус, Криницкий.
Он отшатывается, как от пощечины. Во взгляде на мгновение
вспыхивает злость, тщательно подавляемая усилием воли. Долго
выдыхает, успокаиваясь. Воздух вокруг искрит. В каждой молекуле
чувствуется напряжение.
— Да, я трус, если тебе нравится так думать, — отвечает,
наконец, — А теперь — уходи.
— Почему, Саша? Почему ты меня гонишь? Я недостаточно хороша для
тебя? Недостаточно красива?
— Достаточно. И давай не будем продолжать. Доброй ночи.
— Не понимаю... — глаза Кати начинает заволакивать слезами, — Ты
ведь хочешь меня... Давно уже хочешь... И я хочу... Я сама
пришла... Стою полуголая на пороге, а ты... Почему отказываешься,
объясни?
Криницкий поворачивается к двери спиной и закрывает лицо руками.
Вновь выдыхает. Говорит не глядя на неё. Куда-то в
пространство.
— Да, хочу. Безумно. Но не буду начинать то, что не имеет
будущего. Я не олигарх и не высокопоставленный чиновник. Простой
трудяга. Деньги не падают мне с неба. Чтобы обеспечивать на должном
уровне свою женщину мне придется пахать день и ночь, а это чревато
ссорами и изменами. Я не смогу тебе платить столько, сколько платят
они. Я не в силах решить твои проблемы. А главное, не смогу любить.
Потому, что мертв. И уже давно. Мертвецы никого не любят. Даже
себя. Уходи, Катя. Найди нормального мужика, а не морального
инвалида.
