Я в сотый раз проверила пентаграмму для призыва, пересчитала
количество свечей, мысленно проговорила заклинание. Угощения —
мисочка молока и тарелочки разной снеди на любой вкус стояли у
главной вершины пентаграммы. Если фамильяру не понравятся
подношения, он может уйти, и тогда контракт не заключится, а ведьма
прослывет неудачницей. Поэтому все старались, как могли,
наготавливая и накупая вкусностей.
И все равно я дико волновалась, ладони потели, голова слегка
кружилась, а к горлу подступала легкая тошнота. Очки то и дело
сползали к кончику носа, и я постоянно их поправляла.
Возможно, стоило заранее нормально поесть, но с утра кусок в
горло не лез, а теперь за окном стояла глубокая ночь, часы вот-вот
пробьют полночь — время самого сильного колдовства.
Чтобы унять волнение, я нащупала в кармане мятный леденец и
засунула в рот. Тошнота тут же отступила, и волнение немного
улеглось. Наверное, это леденец от бабулечки — моего самого
близкого человека на свете, в одиночку вырастившего меня. Она, как
и все женщины нашей семьи, ведьма. Очень сильная, одна из
сильнейших. И фамильяр, черный кот Базул, ей под стать. Я хотела во
всем походить на бабулечку, и в фамильяры хотела именно кота.
Разумеется, сначала мне явится котенок, но по мере моего роста как
ведьмы, и он будет становиться сильнее.
Конечно, фамильяра не выбирают, поэтому откликнуться может любое
существо Подлунного мира: и сова, и филин, и крыса. Кому-то
доставались ящерицы, улитки, даже рыбки! Поэтому угощение
приготовила для всех. В конце концов, я так ждала этого дня, что
буду рада любому. Но надеялась на лучшее — на кота.
С первого года учебы в Ведической академии я загадывала именно
его, чтобы наверняка. И теперь, в выпускном классе, надеялась
получить желаемое.
Вот бы у меня оказался самый сильный фамильяр! Уверена, тогда я
легко заткну за пояс всех выскочек, донимавших меня почти десять
лет!
В глубине дома часы принялись отстукивать полночь.
Пора.
Я запихнула леденец за щеку, чтобы не мешал, и начала нараспев
читать заклинание. Свечи дрогнули, заколыхались, пламя на них то
разгоралось едва мне не по пояс, то почти затухало. Я продолжала
повторять заклинание, видя, как воздух густеет и с трудом проникает
в легкие, а линии пентаграммы напитываются силой.
И вдруг из центра фигуры вырвалась ослепительная вспышка,
заставившая меня отступить и прикрыть глаза рукой от яркого
света.
