Торг шёл вяло. Толстенький и
коротконогий Моисей Соломонович Рабинович, как будто дремал,
навалившись на широкий деревянный барьер, который одновременно
выполнял роль прилавка для первичной оценки товара. От посетителей
барьер отделяло толстое бронестекло с небольшим окошком. Прямо
сейчас основной защитный контур представляло собой не стекло, а
магический силовой экран, надёжно отделявший хозяина лавки от
всяческих опасностей. Однако, когда напряжённость магического поля
падала, надеяться оставалось только на бронестекло, что существенно
снижало эффективность защиты. Хотя, думаю, что на этот случай у
хозяина лавки были припасены дополнительные сюрпризы.
Помещение, где мы находились было, по
сути, предбанником магической лавки по скупке и продаже товаров, и
выглядело весьма непрезентабельно. Ходили слухи, что для солидных
клиентов имелось другое помещение, где-то за тяжёлыми
металлическими стеллажами, возвышающимися за спиной торговца.
Учитывая тёмную личность скупщика и его авторитет в определённых
кругах, скорее всего, слухи эти были правдивы.
Так как меня Соломоныч солидным
клиентом не считал, то и томился я перед стеклянной преградой под
сонным взглядом скупщика трофеев. Однако не стоило заблуждаться
насчёт сонного вида торговца, крокодил в засаде тоже кажется
неповоротливым и ленивым, однако всегда готов сделать молниеносный
рывок за ничего не подозревающей добычей. Скупщик был ещё тот
фрукт.
— Десять имперских рублей за штуку, —
нудным, противным голосом, лениво процедил Соломоныч.
— Это грабёж! — так же вяло
возмутился я.
— Антоша, не делайте мне нервы. Я
пожилой человек, мне пора обедать. Нарушая режим, я подрываю своё и
так слабое здоровье. Имейте уважение к старику. Десять, или я
закрываюсь на обед, — но выполнять свою угрозу он не торопился.
— Имейте совесть. Дайте хотя бы по 15
рублей за штуку, — продолжал нудеть я. К тому же стариком этот
хитрый поц не был. Скорее он был, как говорил один из героев
мультиков: " В меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил" ©.
— Молодой человек, когда вы
подрастёте, то поймёте, что совесть, это непозволительная роскошь в
наше время. Десять и ни копейкой больше.
— Ладно. Давайте по десять, — нехотя
согласился я, подвигая к его загребущим лапам небольшую кучку
мелких кристаллов-преобразователей.
