В какой-то момент Фима почувствовала, что к ним
присоединился ещё один человек. Милица взяла её за плечи, а тот
второй — за ноги. Не способная пошевелиться, она могла только
наблюдать за небом, которое безучастно смотрит, как её несут по
сорока девяти ступеням, которые, извиваясь, тянутся ко входу в
маяк. Было слышно, как возмущаются чайки, когда люди ступают совсем
близко к гнёздам. Пернатые любили эти ступени и по весне
гнездовались там, никакие уловки смотрителей не работали. Несколько
птиц с громкой руганью пролетели над Фимой, одновременно
безучастные и суетливые.
И вот небо исчезло. На его смену пришёл каменный
потолок где-то чертовски высоко. Нести Фиму как раньше уже не могли
— слишком крутые пролёты нужно было преодолеть: стальные лестницы
были практически вертикальными.
— Здесь нормально. Клади её, — скомандовала Милица,
и Фима ощутила под спиной холодный бетонный пол. — Спасибо, милый,
подожди меня теперь дома.
Послышались тихие шаги, и через секунду над Фимой
вновь возникло лицо женщины. Глаза окончательно вернули свой
настоящий оттенок, и сходство стало очевидным. Теперь Фима видела и
другие общие черты: у Красибора были её нос, высокий лоб, схожая
мимика. Фима внутренне сжалась, ругая себя за невнимательность: как
можно было сразу не увидеть, насколько похожи были мать и
сын?
— Дорогая, я не хочу тебе вреда, — мягко сказала
Милица, и Фима почувствовала, как женщина приподняла её голову и
подложила под затылок что-то мягкое. — Но причиню его, если
придётся. Сейчас я немного ослаблю заклятие. Ровно настолько, чтобы
мы с тобой могли поговорить, хорошо?
Фима рада была бы как-то отреагировать на её вопрос,
но не могла.
— Обещай мне, пожалуйста, не кричать. Не то чтобы
тебя тут кто-то мог услышать, милая, на много десятков километров
вокруг ни души. Но я та-а-ак не люблю все эти крики, фу! — она
поморщилась, а потом тихо шепнула: — Двигноути.
И немного покрутила указательным пальцем по часовой
стрелки, буквально пол-оборота. Фима моргнула. Потом ещё и ещё.
Пересохшие глаза были счастливы возвращению этой способности. Затем
девушка едва прижала губы к зубам, просто чтобы проверить, может ли
теперь ими шевелить. Могла. Но показывать этого не стала. Она
перевела взгляд на Милицу и замерла.
— Ну что ты таращишься на меня, девочка? — женщина
требовательно скрестила руки на груди и чуть топнула носком
ботинка. — Скажи мне что-нибудь.
