Вокруг шелестел кронами Центральный Парк Нью-Йорка. Солнце
приятно грело плечи и спину через армейскую камуфляжную футболку. Я
сижу на деревянной лавочке возле такого же дощатого столика в одной
из зон для пикников на самом краю парка. Рядом на скамейке, словно
в насмешку над моей одеждой, лежит пара локтевых костылей. У меня
вся одежда армейская, камуфляжная: футболка, «водительские» штаны с
парой накладных карманов на штанинах, «штурмовые» перчатки без
пальцев, на ногах легкие армейские ботинки с парой «молний» по
бокам для быстрого одевания по тревоге. Рядом на скамейке лежит
такая же камуфляжная рубашка с накладными карманами (четырьмя
спереди и двумя на рукавах) и армейская кепка. А на груди к
футболке прикреплен металлической прищепкой картонный бейджик в
прозрачной пластиковой оболочке (точно такой же прикреплен к
нагрудному карману рубашки).
Сверху, достаточно крупными буквами, имя – Тим Браун, дальше
номер социального страхования и телефон социальной службы, рядом с
ним личный номер отвечающего за меня сотрудника и, наконец, ниже
строчка медицинских аббревиатур: мой диагноз. Одновременно мой
приговор и единственный источник средств к существованию: «Детский
Церебральный Паралич, Спастический Тетрапарез, Избирательная
Дислексия, интеллект сохранен». Последнее звучит как насмешка, ведь
свой интеллект я могу употребить лишь на то, чтобы постоянно
осознавать свою беспомощность и отсутствие перспектив развития.
«Частичная Дислексия» означает, что я не могу обучиться даже
тому, к чему у меня есть склонность согласно психологическим
тестам. Кое-что мне дается легко, но проблемы с визуальной памятью
и неспособность пропускать через себя большие объемы информации,
которую нужно запомнить, сводят способность учиться на нет. При
этом «Спастический Тетрапарез» означает, что я не только не могу
ходить без пары локтевых костылей, но и руками не могу выполнять
тонкие и точные операции. Причем, чем больше я осознаю опасность
ошибки и стараюсь делать все аккуратно, тем больше повышается
тонус, скрючивая мои пальцы и не давая вообще что-либо делать пока
напряжение не уйдет.
Большая же часть бейджика заполнена QR-кодом, считав который
можно получить обо мне достаточно подробную информацию. Группа
инвалидности у меня первая – не рабочая, то есть я не имею права
предлагать свои услуги, даже если бы мог что-то делать. При этом
мудрая социальная система Соединенных Штатов дает мне возможность
жить, всячески поощряя любые попытки саморазвития. Поэтому кроме
крошечной, но отдельной, комнаты-палаты со своим туалетом в
социальной клинике-приюте, трехразового питания в столовой и
возможности лечиться в той же клинике у меня есть не слишком
мощный, но все же хороший лаптоп и безлимитный доступ в Интернет. А
по выходным, вот как сейчас, мне, помимо возможности самообучения
за компьютером, положено «развивающее хобби» за счет все той же
социальной службы.
