«Всегда предупреждай родителей куда
идёшь,
с кем и когда вернёшься.
Это очень важно – только тогда тебе смогут помочь в случае
опасности!»
Памятка «Правила поведения на
улице»
– Унгазун гарунге, унгазун гарунге!
Замбеле гарунге, унгазун гарунге!
Мотив знакомой песни вырвал меня из
тяжелого сна. Из того сна, где я, пятидесятидвухлетний мужчина в
самом расцвете сил, упал на землю от подлого удара по голове…
– Унгазун гарунге, унгазун гарунге! –
песня продолжала заливаться в моё подсознание.
Я шевельнулся, ощутил на себе легкое
одеяло, под головой большую подушку. Лежу в тепле и неге, и прямо
до крайности не хочется просыпаться. Хочется ещё чуточку
поваляться, может быть увидеть другой сон, порадостнее первого.
– Замбеле гарунге, унгазун
гарунге!
– Сашка! Вижу, што не спишь! Ты это…
вставай, умывайся. Там чайник только закипел, позавтракай. После
«Рабыни Изауры» пойдем на эту, как её, на фазенду! – раздался
насмешливый голос мамы.
Мамы? Да ну нет, это сон. Это новый
сон.
Или не новый?
Ведь прошлый ещё был так ярок, так
свеж. Прошлый сон, где я шел по улице вечернею порой, заступился за
парня с девчонкой и получил удар по затылку. И прежде, чем раздался
музыкальный перезвон вечно страдающей рабыни Изауры, я слышал крик:
«Да он походу того, зажмурился? Чо за трэш, бро? Валим, валим!»
И потом я в тепле и неге… Я чуточку
приоткрыл глаз и постарался оглядеться из-под ресниц. Постарался
выглядеть спящим.
Ага, маму хрен обманешь!
– Я вижу, как твои глаза дергаются!
Вставай давай, а не то сейчас ковшик на бошку вылью! – раздался
недовольный мамин голос.
И ведь выльет! Придется потом и
подушку, и одеяло с матрацем на улицу тащить – сушиться.
– Всё-всё, встаю, – пробормотал я и
откинул одеяло, опуская ноги на выцветший и наполовину вытертый
ковер.
По черно-белому телевизору «Рекорд»
шла очередная серия страданий молодой рабыни, чья судьба заставляла
приникать миллионы советских граждан к экранам своих телевизоров, а
потом на полном серьезе обсуждать все перипетии жизни Изауры,
Леонсио, Тобиаса и остальных. Рядом с телевизором гудел пожелтевший
от времени трансформатор. На полированной верхушке аппарата чернела
коробочка усилителя ТВ-сигнала «Брянск», но даже с ней по экрану
пробегали помехи.
Хм, а ведь во сне у меня был
нормальный такой пятидесятипятидюймовый телевизор «Хаер». А тут
«Рекорд»… Черно-белый и суровый, с кусочком отломанного
переключателя внизу – привет «лентяйкам ДУ».
