- Уважаемые пассажиры, добро пожаловать на станцию Оцу. Экипаж
надеется, что пребывание в нашем поезде оставило приятное
впечатление.
Александр негромко усмехнулся в густые пшеничные усы. Приятное,
как же… То ли Япония все-таки окончательно сошла с ума, то ли
происходящее для этой страны – суровая норма жизни, но каждая
представительница прекрасного пола, завидев черный мундир и золотые
погоны, немедленно задавалась целью заполучить фотографию с русским
офицером. Скажете – приятная мелочь? В тот момент, когда вас
возьмет в клещи стайка из двух десятков юных пигалиц, вы живо
поменяете мнение на этот счет. Последние полчаса пути из Токио
штабс-капитан Афонов вынужден был стоять насмерть под
непрекращающимися вспышками фотоаппаратов и бесконечным хороводом
юных леди, то ли возвращавшихся с каникул, то ли наоборот – Бог
весть.
На фоне крохотных молодых японок тридцатипятилетний Афонов
смотрелся былинным богатырем на пенсии. Впрочем, он и рядом с
соотечественниками выделялся статью и мощным телосложением – абы
кого в Охранную Канцелярию не берут.
Поезд бесшумно остановился, Александра легонько качнуло вперед.
За окном раскинулся умиротворенный пейзаж провинциальной Японии.
Кажется, будто и не мчался ты каких-нибудь десять минут назад на
скорости, приличествующей скорее самолету, нежели железнодорожному
составу. Штабс-капитан поднялся, подхватил с полки небольшой
саквояж и двинулся к выходу. Пассажиры провожали его взглядами, в
которых сквозило откровенное облегчение. Видимо, подавляющее
большинство японцев шумиха вокруг офицера утомила как бы не
сильнее, чем самого Афонова.
Двери, тихо пшикнув, распахнулись, внутрь поезда ворвался
прохладный ветер, наполненный букетом терпких запахов. На выходе
пришлось задержаться, помогая пожилой паре перетащить на перрон
объемистый баул. Сухонький старичок степенно поблагодарил и,
водрузив багаж на колесики, направился в сторону метро. Следом
семенила совсем уж миниатюрная старушка, наградившая на прощанье
Александра доброжелательным взглядом.
Слабо верится, что каких-то пятьдесят лет назад присутствие
иностранца ввергало японцев в состояние, близкое к панике. Впрочем,
подумал штабс-капитан, шагая по прогретому солнцем покрытию,
окажись на его месте какой-нибудь француз или, того хуже,
американец – симпатии во взглядах было бы куда меньше.
