Камера развернулась на подвижном
креплении, сканируя сектор. Я почувствовал, как встроенные в нее
датчики испустили короткий импульс в поисках тепловых сигнатур, и
невольно задержал дыхание. Это, конечно, было излишним: для любого
стороннего наблюдателя, будь той живой человек или самая
продвинутая система, меня попросту не существовало. Я слился с
тенью так, словно мы были одним целым. Словно были… родней.
Миг спустя луч сканера равнодушно
скользнул дальше, изучая пол и стены выставочного зала. Я же
оттолкнулся и одним мощным движением взлетел под самый потолок.
Здесь можно было не опасаться внимания камер, однако расслабляться
было рано. Предприимчивый владелец разместил в потолочной части
отдельную сеть датчиков, реагирующих на давление. Зацепишь такой —
и несколько миллионов вольт мгновенно превратят тебя в обугленную
котлету. Не уверен, что даже я в состоянии пережить это.
К счастью, решение было. Используя
отточенную годами технику, я не касался потолка, но парил в
сантиметре от него. Даже опытный псионик не сможет долго
поддерживать поле-антиграв, но если сконцентрировать его на
небольшой области — скажем, на кончиках пальцев рук и ног — то
контролировать процесс становится в разы проще. Не теряя времени, я
прополз под потолком как огромный паук, аккуратно рассчитывая
каждое следующее движение. Добравшись до противоположного конца
зала, я позволил силе тяжести вновь обрести над собой власть и
бесшумно спланировал ко входу в святая святых любого коллекционера
— реликварий.
Панель управления была плоской,
сенсорной и матовой. На ней не было ни единого жирового следа, ни
одной микроскопической царапинки или скола — вообщем, ни единого
намека на то, где именно ее чаще всего касаются пальцы владельца.
Большинство рядовых взломщиков, даже специально натасканных в
наемничьих конторах, бросили бы миссию на этом этапе. Но я не
привык деликатно играть с системой по ее правилам — я намеревался
взломать ее изнутри.
Повинуясь мысленному приказу, из
портов на моей перчатке показались нити — извивающиеся, практически
невидимые глазу. Это были массивы нанокабелей, которые моментально
оплели консоль эластичной паутиной. Каждый из них генерировал
примерно три тысячи микроимпульсов в секунду, прощупывая пределы
устройства. Тысячи комбинаций, миллионы возможных вариантов,
учитывающих разную скорость и силу нажатий. Будь у меня больше
времени, я бы вскрыл замок простым перебором. Но на счету была
каждая секунда. Поэтому я вслушивался в отклик системы так же, как
в старину медвежатники слушали щелчки внутри запорного механизма
сейфа.
