Мои корни московские, насколько я знаю. Отец, офицер военно-морского флота, погиб за десять дней до моего рождения во время учений на подводной лодке в Тихом океане. Моя мама, врач-рентгенолог, не знала об этом очень долго, месяца два. Ее обманывали – говорили, что лодка в походе, поэтому от отца и нет почты. Чтобы у роженицы молоко не пропало или еще чего не случилось. Так что отца я не знал. Он сохранился только в виде фотографий и легенд. Отец был похоронен на военном кладбище на Дальнем Востоке, уже в несоветское время я ездил туда, но его могилу найти не смог – всё заросло. Скажу страшную вещь, но в этой безотцовщине был, наверное, и плюс, потому что я жил в легенде. У меня память об отце абсолютно чистая. И у моего сына, Алешки, в комнате висит его фотография, на которой отец еще нахимовец.
Рядом с нами жила моя бабушка, Нина Абрамовна Дыховичная, она была известным инженером-конструктором, разработала инженерную конструкцию гостиницы «Украина». Я часто уходил к ней, но практически был беспризорником. Мама снова вышла замуж, и у меня появился отчим, когда мне было семь лет. Мы жили с сестрой и другой моей бабушкой. Коммуналка на четыре семьи – у нас две комнаты. И я уходил на целый день, гулял, иногда заходил к бабе Нине, как у нас было принято говорить, столоваться. А так жил на улице. Вот Путин у нас питерский двор, а я московский двор.
Я мальчик с Покровских Ворот, смотрите фильм «Покровские Ворота» (это реклама), провел там практически все детство, почти до пятнадцати лет. Потом мы переехали на окраину Москвы, и вот сейчас я вернулся в ту же квартиру в том же месте, и мой сын ходит в школу на Покровских Воротах, как и положено мальчику с Покровских Ворот и сыну мальчика с Покровских Ворот. Так что мы – покровские, мы чистопрудные, «центровые».
Район Чистых прудов – мой родной и самый любимый. Все мои первые детские и юношеские приключения происходили здесь. Чистые пруды поменялись, но не очень сильно. В отличие от Патриарших прудов, ставших совсем не московскими. Москвичи никогда не называли их Патриками. Сейчас там богатые квартиры, приезжие люди. А Чистые остались почти нетронутыми. Изменения, конечно, тоже есть. Стало побогаче. Раньше были пельменные и «стекляшки», теперь везде рестораны. Но главное осталось – это люди. Местные узнают друг друга, здороваются на улице. Чистые – как огромная коммунальная квартира. Я живу в доме, где живут актеры театра «Современник». Он когда-то был специально построен для «Современника». Когда сын был маленький, мы несколько раз заливали квартиру Марины Нееловой. Потом ребенок вырос. Он видит список жильцов и говорит: «А что это за фамилия: Миллиоти?» Я говорю: «Как, ты не знаешь? Это великая Миллиоти!» Для него это просто набор букв, звуков.
