Она сидела перед камином. Зажженый камин летом. Ничего мистического. Просто испытание. Каждый раз испытание. Или уже не лето? Она потерялась в датах, а вернее сказать, потерялась во временах года, во времени, а если еще точнее сказать, – она еще только собиралась потеряться во времени.
– Елена, чай! – прокричали снизу.
А это значит, что она должна подняться из кресла, аккуратно двигаясь, поскольку это все еще причиняло боль и различая… да нет, ничего не различая, а полагаясь на интуицию, дойти до лестницы. Стараясь не упасть, медленно спуститься по ступенькам и, привычно вымеряя шаги, пройти до стола.
Если задуматься, то она едва могла двигаться, потому что каждый шаг был и болью, и воспоминанием одновременно. Каждый шаг напоминал ей, что она не может теперь увидеть то, что видела раньше, она не может радоваться свету, солнцу, и каждый шаг вызывал сожаление, что тогда, раньше, она зачастую не замечала каких-то вещей, пропуская их мимо взгляда.
Здесь висела картина, которую она не может видеть сейчас. Она толком даже не помнит, что там было нарисовано. Какой-то пейзаж? Она только помнит, что цвет деревьев на ней был желтовато-оранжевый. На этом стуле сидел ее любимый плюшевый заяц. Заяц был изрядно потрепанный, с пришитым белыми нитками ухом и проваленным от старости пузом, но она хорошо могла воссоздать его в своем воображении. Заяц и сейчас сидит. Она дружески похлопала его рукой по морде. А эта выщерблина на поручне лестницы была так давно, и так долго папа ее собирался заделать, что она уже не занозила руки, отполированная скользящими ладонями. Череcчур осторожно ставя ногу, она определенно оттягивала момент застолья. Почему? Она не могла себе этого объяснить. Может быть, поднимающееся чувство тоски и одиночества, может, цепкий взгляд тети не давали ей наслаждаться едой? Или это была просто неловкость, за то, что она не научилась и наверняка так уже и не научится существовать в этой жизни самостоятельно?
Наконец она устроилась за столом и, почувствовав скрытое недовольство тети, попыталась сгладить ситуацию.
– Ну, как погода?
– Погода? Настоящая осенняя, промозгло и сыро, – пожаловалась тетя, хотя больше из вежливости, потому что глухое раздражение на задержку племянницы все еще не прошло.
«Да, – подумалось Лене, – Значит осень. Или почти осень. Столько времени моей жизни прошло мимо! Ведь все началось весной».
