-1-
- Тебя надо изуродовать! – Радостно хлопнув в ладоши,
воскликнула гувернантка, обращаясь к молодой госпоже.
Но вместо испуга та заметно повеселела: уныние сменилось
улыбкой, на щеках вновь появились симпатичные забавные ямочки.
- Состарим и добавим вес. Платье выберем самое невзрачное –
подскочив с кресла, девушка тут же кинулась к дорожному сундуку, и
с деловитым видом принялась оценивать его содержимое, но затем
сникла, с огорчением проговорив - А что делать с портретом?
В комнате повисла тишина, нарушаемая скрипом проезжавшей по
мостовой телеги. Окна небольшой, скудно обставленной комнаты
постоялого двора были закрыты и даже зашторены, но щели легко
пропускали все посторонние звуки улицы. Из-за чего уже вторую
проведенную в столице ночь Алекс не могла выспаться. Но это мелочь.
По ультиматуму дяди ей надлежало предстать перед двором императора
Кристиана II. И если десять из десяти лусверцев визжали бы от
счастья, выпади им шанс попасть в Гроттербург, то Алекс находилась
на грани отчаяния.
Когда-то зажиточный род Виртоншольд
за последние годы порядком обеднел. Родители Алекс погибли пять лет
назад, оставив ее и младшего брата сиротами. Отец и мать с детства
приучены были тратить деньги, а вот экономить, совершенно не
привыкли. И сейчас от некогда внушительного состояния остались
только дом и крохотный виноградник. К тому же по закону получить
свое скромное наследство Алекс сможет только после двадцати семи, а
потому пока они с братом находились под опекой дяди Эдварда, больше
похожей на тиранию.
Эдвард Дорлайндер при жизни сестры
навещал ее от силы три раза. После несчастного случая он приезжал в
родовое гнездо Виртоншольд только на похороны. Новые обязанности
виделись ему весьма своеобразно. В поместье прибыл один из его
управляющих – мистер Питерс, наделенный неограниченными
полномочиями, тот сразу приказал освободить ему лучшую гостиную, и
целый день проводил там в одиночестве, занимаясь чем угодно, но
только не делами. Эдварда волновала не столько судьба племянников,
сколько возможность нажиться остатками былого благосостояния семьи:
бюджет был урезан максимально, а все, что можно вывезти и
продать,бесследно исчезло с оговоркой, что это последний шанс
спасти семейное дело. Поместье в конец обнищало, а вот коллекция
картин столичного особняка дяди изрядно пополнилась очередными
приобретениями. К сожалению, на этом «забота» о наследниках не
закончилась. Эдвард, сам выгодно женивший сына на состоятельной и
родовитой княжне, решил облагодетельствовать и детей сестры.
Кристиан пока был слишком мал, Алекс же уже исполнилось двадцать
пять, так что именно она отправилась в столицу, где ей подберут
подходящую партию. Ее собственные мысли и желания никого не
волновали. Из-за того, что от приданого теперь остались лишь
хорошие воспоминания, она, мягко говоря, оказалась не самой
завидной невестой. Но как деликатно намекнул в письме Эдвард,
основные надежды он возлагал на родовитость фамилии и заниженные
требования к будущему мужу.
