-
Это невыносимо, - вздохнула Марьяна.
Что она понимала под «этим», Витяю оставалось
только догадываться. Ровную дорогу впереди, душный вечер долгого
дня или всю их семейную жизнь? Он насупился, но ничего не сказал,
только крепче сжал баранку руля.
Вообще, он, конечно, понимал, в чем дело.
По радио заиграла рок-композиция,
новинка ротации, энергичная и бодрая. Из таких песен, слушая
которые Витяй представлял себя на месте солиста, со всеми
вытекающими атрибутами гастрольной жизни, включая необъятное
женское внимание и прочие прелести. Правда, сам он не удосужился
даже научиться играть на гитаре, а ноту «ля» от ноты «си» не
отличал ни ухом, ни глазом на нотном стане.
Так вот,
чтоб слышать песню, а не шум дороги, колесных арок и ветра в
зеркалах, он поднял пассажирское стекло, которое Марьяна перед этим
опустила, ибо той степени познания житейской мудрости, которая
позволяет слушать «музон» на максимально вывернутом вправо
регуляторе громкости со всеми четырьмя опущенными стеклами – чтоб
прохожие тоже получали удовольствие – он еще не достиг, да и машина
была не занижена, ничем не напоминая таз, а стекла сохранили
заводскую степень прозрачности. К тому же ни одного человека в этой
глуши они не видели уже несколько минут, как и встречных
машин.
- Это
невыносимо, - повторила Марьяна и вновь опустила стекло. – Едем,
как в сауне на колесах.
- Ну
прости, - процедил Витяй, принимая справедливый в общем-то упрек в
штыки. – Кто знал, что кондей навернется?
- Ничего
нового, - будто невзначай отпустила Марьяна очередную шпильку, -
хотя я тебе говорила – заправь кондиционер, на юг едем.
Это «я
тебе говорила» было особенно изощренной формой пытки его нервной
системы, но факт оставался фактом, она действительно говорила, а он
действительно не заправил.
Слушать
музыку перехотелось. Только сейчас Витяй понял вдруг, как сильно он
устал за день в дороге. Из Москвы они выехали затемно, надеясь
проскочить утренние пробки, но летом на юг едут все, и каждая
мелкая авария, каждый ремонт моста, сковывают движение на
федеральной трассе, как тромб в больном сосуде.
Да еще
этот кондиционер, будь он неладен.
Впереди у
дороги росло огромное дерево. Витяй не очень разбирался в ботанике,
поэтому не смог его идентифицировать, но это был платан,
многолетний, раскидистый, величественный. Он выбросил одну ветвь
прямо над растрескавшимся полотном дороги на высоте трех-четырех
метров, словно огромный надувной маскот, приглашающий на заправку.
Первой пришедшей в голову Витяя ассоциацией была любая старая
фотография, на которой пацанчики с района в девяностых
фотографировались в обнимку, кладя руки друг другу на плечо, и вот
если одного из них стереть в фоторедакторе, то второй будет
обнимать воздух, точь-в-точь как этот ветвистый платан.
