Сборник 333. Три повести и тридцать три рассказа

«…Это же надо было так попасть, думал он. – И что они мне уготовили, понять невозможно. Учитывая, что я услышал – они вообще отмороженные и ничего не боятся. Совершенно спокойно, цинично, словно меня и нет, обсуждают свои тёмные дела. А может быть, они уже списали меня со счетов – может быть меня для них уже и правда, нет. – Очень похоже, если вспомнить, как один спрашивает про меня: „И что будем с ним делать?“, „Что решили, то и делай“, говорит другой, и ещё ласково так добавляет: „Иди Андрюша, устраивайся на работу, заселяйся в квартиру, покрутись тут немного – терять тебе нечего – кроме жизни у тебя всё равно ничего нет“. – Обложили суки. Ещё шаг и всё…. Может быть уже всё…»

Андрей стоял на перроне в 8—20 утра перед распахнутыми дверями красивого поезда по имени «Ласточка», который собирался забрать его с собой навстречу неизвестности.

Ему казалось, что там, куда он едет, обрываются все его пути. Дальше двигаться будет уже некуда. И именно поэтому он чётко знал, что в той точке маршрута, куда вела его судьба, ему предстояло собраться, переосмыслить всё, найти одно, два или много решений – столько, сколько потребуется, для того чтобы измениться и обновлённым вернуться назад.

В глубине души он знал, что шансов на это у него нет. Чтобы это понять, не нужно было никуда ехать, достаточно было просто вспомнить, что он не смог ни измениться, ни обновиться здесь, где сделать это было значительно проще. Но он ехал всё равно, надеялся и имел твёрдое намерение начать всё сначала и постепенно шаг за шагом, а лучше скачком – переосмыслить всё, и назло всему всё-таки обновиться и стать другим.

Каким образом он рассчитывал это сделать? – В тот момент он не знал этого сам, но верил, что на новом месте сможет взглянуть на мир по-другому, отбросить то, что мешало ему и найти то, что увлечёт за собой и подскажет решение для всех его нынешних проблем. – Тоже, наверное, ужасная глупость, думал он. – Нужно быть круглым дураком, чтобы думать так. – Какой-то частью себя он прекрасно знал, что в месте, куда он собирался, не было ничего кроме вечерней тишины, вялой дневной суеты и тусклого уставшего солнца. – Знал он и то, что из этого места уехали все, кто только мог – он же, вопреки разумным доводам делал обратное. – Ехал в это своё изгнание – маленький городок на краю Ленинградской области – командировку – место, где ему предстояло жить и работать по вахтовому методу в соответствии с подписанным контрактом – месяц (длинною в век), через месяц (длинною в день). – Предполагал, что там даже время, относительно стремительного «здесь», не может нормально бежать и ползёт еле-еле по циферблату ржавых часов, сводя с ума и растягивая до невозможных пределов всё, что только возможно. – Догадывался, что там очень легко затеряться – увязнуть в каком-то растянутом до бесконечности нелепом событии, раствориться в нём и исчезнуть без следа.