Март 1909.Песчанск.
Остановить во что бы то ни стало эту ужасную дуэль!
Остановить так, чтобы оба дуэлянта остались живы, чтобы помирились и пожали друг другу руки…
А если примирение не состоится, то пусть разойдутся в разные стороны и живут каждый своей жизнью…
Холодное мартовское утро дышало влагой, солнце уже взошло, и ночной сумрак постепенно исчезал: он прятался в длинные, по-весеннему четкие тени. День обещал быть ясным, и не хотелось думать, что он может стать последним для двух молодых людей, возомнивший себя Ленским и Онегиным.
А, впрочем, слишком много чести, если сравнивать этих забияк с известными литературными героями: они скорее похожи на распетушившихся гимназистов!
Девочка бежала по скользкому тротуару, припорошенному снежком, неуверенно переставляя ноги. Она уже упала несколько раз, но тут же поднималась и продолжала двигаться. Бедняжка задыхалась от бега и влажного воздуха, но никакая одышка не могла задержать ее.
Воображение рисовало картины дуэли- одна страшнее другой! Она жмурилась и отгоняла от себя видение: простреленный офицерский мундир- неважно, чей, брата Мити или Евгения Монакова, и маленькая Маруся спешила вперёд.
О предстоящей дуэли ей сообщила старшая сестра Аня.
Час назад обе девочки, Маруся и Аня Астафьевы, собирались в гимназию: Аня заплетала косу, а ее младшая сестра пила какао в столовой. Она-то и заметила, как кухаркина дочь Лиза неслышно подошла к Ане и что-то горячо зашептал ей на ухо.
Маруся насторожилась: Лиза, служившая горничной в семье Астафьевы, обыкновенно в это время занималась уборкой в другом конце дома, и раз и навсегда установленный порядок никогда не нарушался.
Стало ясно, что случилось нечто, из ряда вон выходящее, недаром слезы так и льются из лизиных глаз, и она не успевает их вытирать краем фартука.
Маруся насторожилась и прислушалась, застыв с отпущенным куском сдобной булочки, но так ничего и не разобрала, кроме имени старшего брата. Но что же такое произошло с Митей?
Сестра Аня оставалась невозмутимой. Ни один мускул не дрогнул в ее лице, пока она слушала Лизу.
– Ты бредишь, -громко произнесла она, отстраняя от себя склонившуюся к ней горничную.– С чего ты взяла? Кто тебе наболтал такие глупости?
