День клонится к закату. На город опускается теплая летняя ночь. Спасаясь от духоты, выхожу из переполненного банкетного зала на пустую террасу, увитую плющом и декоративным виноградом. Жадно вдыхаю полной грудью воздух, насыщенный ароматом цветущих кустарников и речной сырости, и запрокидываю голову, чтобы найти на небе первую звезду, которая зажглась на востоке. Моя лучшая подруга, увлеченная в последнее время астрологией, накануне сказала обязательно загадать на нее желание. И сейчас я, прикрыв глаза, шепчу про себя заветные слова, отпуская их во вселенную.
Впервые за долгое время на душе у меня легко и спокойно. Все же, мама была права: та нервозность, которую я испытывала в последние дни, связана с окончанием школы, а не с какими–то тревожными событиями, которые должны произойти. А я себя так накрутила – вчера даже заснуть не смогла, до рассвета мучаясь предчувствием надвигающейся катастрофы. Хорошо, что сейчас все позади.
Облокотившись на мраморные перила, опоясывающие террасу на уровне талии, бесцельно всматриваюсь в сгущающиеся сумерки. Губы растягиваются в улыбке, стоит мне уловить приглушенные звуки живой музыки, доносящиеся из зала. Когда я выходила на улицу, на сцене готовилась к выступлению популярная кавер–группа, и уже по первым аккордам я слышу, что они начинают свою музыкальную программу с классической баллады, в моей душе тесно связанной с родителями и тридцатилетним юбилеем их свадьбы. Со дня пышного праздника прошло уже несколько месяцев, а я до сих пор помню выражение их лиц, когда они кружились в танце – влюбленное, искреннее, открытое, заставляющее меня мечтать о том, что однажды и я встречу человека, который будет смотреть на меня так, как папа смотрит на маму, а она – на него.
Погрузившись в приятные воспоминания, упускаю момент, когда на террасе появляется кто–то еще. Услышав за спиной приближающиеся шаги, оборачиваюсь, уверенная, что увижу кого–нибудь из школы, но темная широкоплечая фигура, которая движется по направлению ко мне, не имеет ничего общего ни с одним из моих одноклассников.
Растерявшись, настороженно слежу за неторопливым приближением человека, который нарушил мое уединение, и поражаюсь собственным реакциям: тому, как перехватывает дыхание, как по рукам и предплечьям рассыпаются мурашки, а позвоночник простреливает холодок страха.
