Вместо пролога
— Ну как живёте-поживаете?
— Холодно.
— Ужас, морозище...
— Ты опять голодным ушел. Хлеб нетронутый.
— Опаздывал я.
— Врёшь.
— Ну что, Егор Алексеич, спишь всё? Правильно, во сне только и
расти.
— Шапку со стола убери... Что это, Алёша?
— Борщ, флотский. Комиссар приказал сварить для жен комсостава
настоящий флотский борщ. Ешь, пока теплый... Уголька вот нет.
Ничего, денька три потерпеть придётся, подвезут... Любаш, где моя
дратва?
— Под сундуком.
— Иван привет передавал. Опять не придёт. Сидит в «красном
уголке», зубрит до посинения.
— Здесь же мясо, Алёш...
— Ну и что? Мясо.
— Мясо женам не полагается.
— Полагается. Для тех, которые кормящие, — полагается. Ешь!
— Не буду.
— Ешь!.. Любашенька, ну ей-богу — я ел. Честное слово. Ванькину
порцию пополам разделили. Ешь...
— Я не могу, Алёш.
— Можешь! Ты парня кормить должна.
***
— Товарищ командующий, у нас ЧП. Японцы долбили наших китайских
друзей у реки, один батарейный залп перелетел через границу. Четыре
снаряда. Ориентировочно сто двадцать миллиметров. Японская сторона
уже принесла свои извинения за этот инцидент, обещают принять меры
и больше не допускать перелётов.
— А сам-то как думаешь, что это было?
— Полагаю, хотели нас наказать за помощь отряду товарища Вана, но
постеснялись влезать в открытый конфликт — подгадили
исподтишка.
— Того же мнения придерживаюсь. Что с потерями?
— Два пограничника контужены. Ранен адъюнкт Академии, проходивший
годичную стажировку в войсках Приморского округа.
— Плохо. Ранен серьёзно?
— Да. Очень тяжелый.
— Как его угораздило? Вроде боевого опыта не меньше, чем у
нас.
— Он и определил, что сейчас будет накрытие по нам. Отдал команду
«Ложись!». А молодой лейтенант замешкался, так он его повалил и
сверху собой закрыл. В итоге множественные осколочные. Отправили в
госпиталь, но врачи боятся, что не довезут.
— Совсем плохо. Фамилию напомни, я его включу в приказ на медали за
эту операцию.
— Трофимов. Алексей.
***
Длинный тощий биплан Р-5 при посадке «дал козла», пролетев еще с
десяток метров. Потом всё-таки уверенно коснулся земли и покатился
по инерции, плавно замедляя ход. Не успел полностью остановиться
пропеллер, как с места стрелка выскочил высокий командир в кожанке
и побежал со всех ног к стоящей у края лётного поля женщине.
— Ванечка, всё-таки вы прилетели, — всхлипнула Любовь Трофимова и
не удержалась, разревелась по полной, спрятав лицо на широкой груди
Ивана Вараввы.
