Книга не принадлежит автору, а, выйдя из его рук, живет своей судьбою, от автора не зависящей. Мы лишь запускаем ее в мир, как бумажный кораблик по весеннему ручейку, а уж к каким берегам его прибьет, где он застрянет, где проскочит – того нам не угадать.
Приключения начались уже с названия. Первоначальный вариант – «И возвращается ветер…» – подсказал мой старый солагерник, а тогда обитатель Земли Пророков, Иосиф Мешенер. Однако, кроме Франции и Италии, этот вариант нигде не прижился. Особенно упорно спорили английские и американские издатели: в их странах, видите ли, никто Книги Екклесиаста не знает. Так появилось новое название – «To Build a Castle» («Построить замок»), – подсказанное Татьяной Максимовной Литвиновой.
Немцам же не понравились оба варианта, и они придумали свое, этакое длиннющее немецкое словечко, в переводе означающее «Тот-самый-ветер-который-дует-с-гор-когда-на-реках-ломается-лед». Голландцы и того хуже, ни слова мне не сказав, попытались объединить оба символа, и получился у них не то за́мок под ветром, не то ветер под замко́м. Ну, а что там насочиняли японцы, я, видимо, никогда не узнаю.
Так и поплыл мой кораблик, меняя на ходу флаги. В одних странах его встречали бурно, в других он прошел незаметно, и я наконец потерял его из виду, как вдруг он объявился в Польше, в самый разгар военного положения или, как тогда говорили, «Польско-Ярузельской войны». Издатели, подпольная еще в то время «Солидарность», прислали мне в подарок несколько копий, поразивших меня завидным качеством их подпольной печати. И даже теперь, четверть века спустя, когда я попадаю в Польшу, неизменно подходят пожилые уже теперь люди, просят надписать эти пожелтевшие, истертые книжки.
Проникнув же за «железный занавес», закрутился кораблик по бурным водам Восточной Европы. То там мелькнет, то тут проскочит, уследить невозможно. Добрался и до России, успев как раз ко времени крушения советского режима. Помню, тогда меня немало беспокоило то, что в книге я назвал много имен и стукачей, и наседок, и следователей, да и просто людей сломавшихся. Подумал даже, не попросить ли редакцию заменить эти имена буквами. Наверняка, думал я, найдутся ведь теперь такие «мстители», что и разыщут, и обличат, и до детей их докопаются. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя книга только добавила ненависти в стране, где уже и так накопились ее многие мегатонны. Не затем я писал ее, чтобы кого-то обличать и требовать к ответу.
