Лифт опять не работает. Устав после трудового дня, обессилев после дороги домой в битком набитом трамвае и пешком по выжженной солнцем улице, Мередит Митчелл сокрушенно и горестно на него посмотрела. В сломанном лифте нет ничего небывалого и неожиданного. Музейный экспонат в декоративной решетке из кованого железа вроде обезьянника в частном зоопарке какого-нибудь коллекционера викторианских времен. Вверху на прутьях расцветают металлические листья аканта, канатное подъемное устройство, гордо выставленное на полное обозрение, напоминает картинку из ежегодника «Для мальчиков». Приклепанный к одному из стеблей аканта железный диск с отштампованной немецкой надписью извещает, что лифт установлен во времена расцвета Австро-Венгерской империи. Какой-то умник, должно быть добравшись через все границы до Вены, раздобыл красочную открытку с изображением императора Франца-Иосифа, приклеил липкой лентой к кабине. Тут она и висит, пользуясь со стороны престарелого лифтера-хорвата не меньшим почтением, чем икона. Мередит скорчила гримасу перед старым императором с моржовыми усами, в синем военном костюме с медными пуговицами. Сегодня лифт в полном распоряжении Франца-Иосифа.
Она подхватила кейс и принялась взбираться по слегка изогнутой каменной лестнице, с трудом преодолевая пролет за пролетом. Несмотря на облупившуюся краску, затянутые паутиной своды, застоявшийся воздух, жилой корпус сохраняет прежнюю элегантность, свойственную fin de siècle[1]: лестница, по которой Мередит тащилась на третий этаж, достаточно широка для кринолинов. Впрочем, работу отопления редко можно признать удовлетворительной, сантехника никуда не годится, в подвалах полным-полно крыс, то одна, то другая время от времени поворачивает не туда, забегает на верхние этажи. Выйдя однажды поздно вечером из квартиры, Мередит наткнулась на крысу, чистившую усики у нее на пороге. Тем не менее дом ей нравится, она нисколько не завидует современным квартирам других служащих консульства в бездушных бетонных коробках, расставленных в дикой глуши новых пригородов. Здесь все видится в иной перспективе, любой визитер испытывает искушение заговорщицки и слегка зловеще подмигнуть на манер облезшего старого хлыща, еще не совсем потерявшего наглость. В конце концов, время так или иначе позаботится обо всех наших стремлениях и порывах.
