Стояла опаляющая жара. Листья казались сухими и пыльными. Лето в
Афинах было необыкновенно т жарким. За полтора месяца только один
раз шел дождь. Потрескавшаяся земля быстро впитала влагу и опять
стала сухой. С блеклого неба смотрело унылое солнце, оно казалось
устало само от себя. По пыльной дороге ехало множество арб и
колесниц, запряженных лошадьми. Телеги были полностью нагружены. У
одних стояли амфоры, наполненные зерном, вином и оливковым маслом.
У других издавал звук домашний скот, у третьих в колесницах стояли
рабы. Вся эта разноликая толпа направлялась на базар, где под
колоннами, образующими портики, стояли лавки с товарами. Даже в
этот жаркий день торговля не прекращалась.
Все шумело, кричало, толкалось. Слышалась греческая, арабская,
еврейская, египетская речь.
Попадались на глаза высокие индусы в белых одеждах и белых
чалмах на иссиня-черных волосах, со смуглой, почти черной кожей.
Они предлагали жемчуг- блестящий и матовый. Индусы пересыпали его
из одной смуглой ладони в другую, призывая на исковерканном
греческом языке, покупателей.
Во втором ряду черные арабы продавали ковры. Яркие пушистые
полотна застилали лавки. Обилие красок заставляло щурить глаза.
Арабы сидели молча, они не кричали, как индусы, видимо считая, что
это и не нужно: товар говорил сам за себя.
Следящим был египетский ряд. Благоухание разносилось вокруг. В
крошечных лекифах* было налито розовое, ореховое, цветочное,
анисовое, лавандовое и многие другие масла и притирания. Толпы
прекрасных женщин в прозрачных туниках выбирали свой любимый запах.
Египтянин, с оливково-желтой кожей, поводя золотисто-карими
глазами, шептал:
- Купите хоть три капли моего благовония. И не только
возлюбленный, но и любой мужчина будет ваш, как только почувствует
запах на груди твоей...
Египтяне продавали также пряности. Например, чеснок, который был
излюбленной приправой к пище греков. А также египетские украшения,
сделанные в виде диадемы из двух переплетенных золотых змей с
изумрудами вместо глаз и коронками на головах из розового аметиста.
Эти украшения стоили так дорого, что никто не решался даже
приблизиться к ним. Египтянин требовал за диадему сто талантов
серебром. Такое мог себе позволить только сам египетский
фараон.
В соседнем ряду эртрусы* предлагали оружие и щиты. Мечи сверкали
на солнце, показывая во всей своей красе острые клинки.
Изумительные щиты, натянутые как струна, из хорошо выделанной кожи
молодых волов. Не каждая стрела пробьет такой щит.
