Он появился в нашем поместье как гость, но все знали
— это пленник моего отца. Двадцатилетний мужчина, сын герцога
Коэрли, которого родной папаша попросту отдал своему давнему врагу
в качестве гаранта перемирия. Передал как какую-то ненужную
вещь.
Навсегда.
Что ж, герцог Коэрли мог похвастаться еще тремя
наследниками-мужчинами. Младший, по всей видимости, не так уж ему
был и нужен. Он просто променял его на временное
спокойствие.
Я видела в окно второго этажа, как к воротам
подъезжает повозка, как из неё выходит молодой мужчина. Статный.
Высокий. Он держался ровно. Плечи его были прямы, а губы упрямо
поджаты.
Мне не нравилось, что в нашем доме будет жить чужак.
Коэрли — давние, заклятые враги семьи Утенрод. Семьи, к которой
принадлежу я сама.
Кто знает, какие помыслы в голове этого мужчины? Так
ли он безобиден, как считает мой отец?
Я скривилась, думая о том, что ему выделят спальню
недалеко от моей и что нам придется ежедневно пересекаться в доме,
который только кажется большим. Мы будем видеться постоянно. От
Коэрли-младшего не спрячешься. Его не запрешь на замок, не посадишь
на цепь.
Официально он гость, а не узник
поместья.
Магия внутри меня тотчас взбунтовалась. Пришлось
тряхнуть пальцами, чтобы серебристые искры осыпались на
пол.
— Госпожа, — молоденькая служанка-Кира заглянула ко
мне сразу же, как младший Коэрли переступил порог отцовского
имения. — Герцог Утенрод просит вас незамедлительно явиться на
обед.
Конечно же. Он хочет представить мне этого
зазнавшегося Коэрли, который даже движется так надменно, будто всё
здесь принадлежит ему. Откуда в нем столько
спеси?
В столовой за длинным обеденным столом сидел только
мой отец, Эрнест Утенрод, и его «гость». Друг напротив друга, с
одинаково отсутствующими выражениями лиц. Папа — во главе стола,
седовласый, подтянутый, хоть и немолодой, но не растерявший военной
выправки. Отец победил во многих сражениях. Его имя прославляли в
балладах.
Самым горьким его разочарованием было отсутствие
наследников мужского пола. Матушка моя скончалась от родовой
горячки, и отец больше не связывал себя узами брака — пообещал
хранить верность до скончания веков. Разумеется, только на словах.
Но, сколько бы папа не искал ей замену в сомнительных любовницах,
но даже внебрачные дети у него рождались исключительно девочки.
Наверное, таково его проклятие.
