ДИАНА
Сердце бешено стучит в висках.
Все происходящее как в замедленной съемке: вот отец потрошит ящики в своем домашнем кабинете, пока его адвокат уничтожает бумаги с помощью шредера, вот на пол падает антикварная дорогая ваза, купленная в прошлом году на какой-то пафосной благотворительной выставке. Ее осколки осыпают пол, но кажется, этого никто не замечает, кроме меня.
– Диана, милая, не стой столбом, – папа пытается сказать это спокойно, но вижу, как сильно он сжимает челюсть, – и почему ты до сих пор в пижаме? Ты вообще слышала, что я тебе сказал?
– Я… – фокусирую взгляд на стальных глазах. – Я ничего не понимаю.
– Милая, – кидает бумаги на стол и идет ко мне, наступая прямо на сверкающие осколки. От порезов его спасает толстая подошва итальянских туфель, – что не понятно в словосочетании: «Мы в полной заднице»? – кладет руки на мои плечи и сжимает, – у тебя пять минут, чтобы собрать необходимые вещи.
– И что потом? – с надеждой смотрю, вспоминая его недавние указания.
– Водитель отвезет тебя куда надо. Ты же помнишь, что у меня есть жена? Какое-то время ты поживешь там и будешь слушать все, что тебе скажут, ясно?
– Нет, не ясно! – дергаюсь и освобождаюсь из его хватки. – Я не хочу жить в глуши с чужими мне людьми! Я поеду к Максу.
Разворачиваюсь и бегу в свою комнату. Я уже давно не маленькая девочка, которая не может принимать решения. И плевать мне, что у него проблемы. Отец не имеет права заставлять меня ехать туда.
Потому что там он.
Отбрасываю детские болезненные воспоминания и резко открываю шкаф. Дверцы ударяются, петли жалобно скулят.
Достаю чемодан, скидываю в него одежду, косметику, и все остальное барахло, которое используют девицы моего статуса. Сглатываю подступившую желчь. Как же меня тошнит от всего этого.
– Диана! – оглушительный отцовский крик заставляет дернуться.
Накидываю прям на пижамный топ худи и с чемоданом на перевес выбегаю из комнаты.
О-о-о… ты точно не заставишь меня ехать туда!
– Стоять! – загораживает мне выход из квартиры. – Никакого Макса, водитель уже ждет тебя внизу.
– Да иди ты!.. – выплевываю.
– Молчать! – срывается на крик, и я цепенею. Еще никогда отец не повышал на меня голос. – Ты моя дочь. И ты будешь делать так, как я сказал.
На глаза наворачиваются слезы, но я быстро моргаю, заставляя их впитаться обратно. Не удается. Одинокая слеза скатывается по щеке приковывая к себе взгляд отцовских глаз
