1
Подперев щеку ладонью, директриса вздохнула, будто с похорон пришла, и с жалобной ноты начала:
– Опять пришел наш мент за данью. Пойди к нему. При тебе он стесняется обдирать нас, да и заходит-то на тебя посмотреть.
– Мне что, уволиться? – пыхнула Маля.
– Я ж не к тому, – протянула Валентина Григорьевна. – Он теперь и без тебя будет дань собирать. По привычке. Иди, он в сборочном, а я его видеть не могу.
На смуглых щеках Мали выступил матовый румянец негодования. Мент Витя, обеспечивающий порядок на данном отрезке улицы, раз в неделю заходил в кондитерскую, чтобы выйти отсюда с набитыми сумками в количестве четырех штук. По две ходки делал, не ленился. Если не дать ему энное количество сладостей – он устроит налет с привлечением бандитской пацанвы.
– Не выходите из кабинета! – повелительным тоном бросила Маля и побежала в цех, пряча закрученные в спирали волосы под косынкой. В коридоре ее поджидала толстушка Зина. – Зинка, что у нас залежалось?
– Ириски… килограмма три… потом зефир…
– Тащи все, нагрузим нашего Витю.
– Несвежим?! – вытаращила испуганные глазищи Зина.
– Тащи! – прикрикнула на нее Маля и вошла в цех, где торты украшали кремом. Витю она сразу увидела, на нем же нет белого халата. Она нацепила на лицо игривую улыбку: – Виктор! Почему ты здесь? Упадет волос в торт, нас потом вместо него съест Роспотребнадзор.
– Да у меня волос-то немного, – поглаживая раннюю лысину, сказал он и тоже украсил наглую, жирную рожу сальной улыбочкой. – Здравствуй, Ма́лика.
– Витя, – повела она черными бровями. – Мое имя произносится с ударением на последний слог.
– Ай, – всплеснул он пухлыми и загребущими лапами. – Я забываю.
Алчные глаза Вити скользнули по ее фигуре, а Маля будто напоказ себя выставила: одной рукой оперлась о стол, отставив заманчивый зад и положив вторую руку на бедро. Круглолицая Малика, девушка явно с восточной примесью, с пухлыми губами, с черными глазами и выпуклыми формами, давно его прельщала. Но Витя знал: этот виноград пока зелен, потому лишь сглотнул слюну, облизнул высохшие губы. Девчонки в цехе, наблюдавшие за ними, захихикали, а Маля, обнажая два ряда ровных белых зубов, спросила:
– Ириски возьмешь? Свежие, мягкие, ну просто тают во рту. – Свежие ириски как раз твердые как камень, но чем больше они лежат, тем мягче становятся.
