Позднее утро. По телу была разлита
блаженная нега, всеми силами мешавшая сознанию освободиться от
липкого сна. Ох, это чувство… Субботнее утро после тяжелой трудовой
недели и, главное, лихой пьянки в пятничный вечер, сон до обеда, а
в продолжение и завершение всего этого — ленивый день. Сонный разум
не сразу стал замечать… Странности. Покрой у простыней и одеяла не
тот, подушка непривычно жёсткая, рядом спит кто-то…
Погоди… Что? Чего?! Мощнейший
импульс выжег расслабленность и негу. Открыв глаза я начал
судорожно осматриваться. Много всего бросилось в глаза, но обо всём
по порядку. Для начала — я собственной персоной. Абсолютно голый,
на здоровущей кровати с балдахином, а рядышком разлёгся парнишка
лет пятнадцати… Тоже без одежды… Смазливое личико, каштановые
кудряшки, чувственные губы…
«Вот я ужрался».
Эти слова посещают каждого раз или
два в жизни, и намного чаще, если речь о жизни вроде моей. Но таким
«весом» на моей памяти они обладали впервые.
Кое-как выбравшись из вороха одеял с
медленно разгоравшейся головной болью я стал уже более детально
осматривать комнату. Круглые стены сделаны из серо-белого крупного
камня с тщательно заделанными щелями, пол устлан коврами и шкурами
разного зверья. Несколько комодов и шкафов. По левую руку от
кровати некрасиво выпирающий камин, тоже не маленький, над которым
висит полотно с изображенным на нем вздыбленным черным оленем на
желтом фоне. По обе стороны от камина два полных доспеха с
«оленьей» гравировкой. Прямо напротив камина расположилось
несколько застекленных окон. Ну, как «окон»… Больших бойниц.
Напротив кровати массивная двухстворчатая дверь, украшенная
позолотой и… Оленями.
Поймав озарение, я поспешил к одному
из «окошек», хоть вид открылся и захватывающий, он мне совсем не
понравился. Передо мной разлился океан до самого горизонта с
нависшими над ним тёмными тучами, точно скоро жахнет шторм. Под
окном оказалась, на приличном отдалении, очень толстая стена, в
которой точно будет метров эдак двадцать, и по которой лениво
расхаживали люди в доспехах. Также за стеной видно кусочек леса, а
в отдалении — невысокую горную гряду.
Пятясь, я медленно отходил от
бойницы. Горло пересохло, а мысли в голове заметались с бешеной
скоростью и болью, раскаляя мой многострадальный мозг до точки,
когда он, измученный мыслями «где?!», «как?!», «да какого ж?!»,
решил махнуть на всё и уйти на «перезагрузку».
