Их было трое. Трое закадычных друзей, окончивших только что седьмой класс местной сельской школы и ушедших на летние каникулы. Впереди было целое лето отдыха. С утра до вечера ребята либо лениво слонялись по улочкам поселка, придумывая чем бы заняться, либо шли купаться на отмель у старого, деревянного моста через речку Тихвинка.
Чуть дальше отмели, на высоком берегу, виднелся заросший, одичавший сад, среди деревьев которого была чуть видна крыша старого дома. Дом был давно заброшен. Глухой и обветшалый, отгороженный густыми кронами деревьев от внешнего мира, он даже яркими, солнечными днями казался каким-то жутковатым. Если кто на него и посягал, то лишь листва ближайших деревьев, словно желающих скрыть своими ветвями этот дом от всех.
Сколько ребята помнили себя, столько и помнили разные детские страшилки про этот дом на берегу. Все дети поселка, да и взрослые тоже, так и называли его: «тот дом».
«Пойдём к тому дому!» – то и дело предлагал кто-то из детей, своим друзьям и все тут же понимали, о каком доме идет речь.
Не ходите к тому дому! – говорили родители своим детям и опять же было ясно, о чем идет речь. И все же, иногда, набравшись смелости, двое-трое ребят постарше, шли к тому дому.
От небольшого пляжа у моста, они шли вдоль обрывистого берега, заросшего раскидистыми ивами, кустарником и крапивой, затем поднимались по чуть заметной тропке, и наконец подходили к забору, огораживающему заднюю часть участка, где и находился «тот дом».
Сквозь густые ветви деревьев заброшенного и одичавшего сада, была видна лишь его крыша, покрытая полусгнившими листами железа, но и этого вида очередным смельчакам было достаточно, чтобы по спине бежал неприятный холодок, и полностью исчезало желание идти дальше.
Забор вокруг сада был старый, с большими проплешинами сломанных заборин, но за линию забора, в сад «того дома», насколько знали местные ребята, никто из их знакомых и друзей, так и не решился зайти.
