Кто жил в Советском Союзе, тот знает, как модно и можно было за профсоюзные деньги путешествовать по бескрайней могучей стране. Мои родители заботились о том, чтобы профсоюзные взносы не были использованы кем-то другим, поэтому я ездил по «бескрайней могучей» каждое лето. В то лето мне было двенадцать.
Мы ехали из Одессы в Ленинград, был такой город, пока Санкт-Петербург не появился. До Ленинграда из Одессы ехать почти два дня. Два дня, большое количество детей в замкнутом пространстве, представляете? Сейчас бы это назвали – экстрим.
История, о которой я хочу рассказать, произошла часов через восемь после отправления. Мы немного освоились, угомонились, стали чувствовать себя в «плацкарте» как дома, насколько могли – познакомились с ролями пассажиров, снисходительно выполняли команды классного руководителя и рвались в неизведанное, в тамбур…
Человек за человеком, незаметно, стайка школьников просочилась за заветную дверь и насладилась видом щебенки на земле, находясь в резиновом мешке между вагонами. Там было интереснее всего, мы не знали, что, вернувшись в свой тамбур, станем свидетелями настоящей мужской беседы, с плевками сквозь зубы и «смачными словечками».
Совсем несимпатичный, как по мне, мужичонка хвастал своим успехом у женщин, рассказывал и показывал такое, что из тамбура нас могла вырвать только бомба. Я стоял рядом с Лехой Шевченко и смеялся каждый раз, когда смеялся собеседник нашего «мачо», толкал Леху в плечо, типа: «Это ещё что, вот я свою историю расскажу – ахнешь…» Когда на очередной станции дяденька-звезда рассказывал, как у него было с бухгалтершей и толстой из отдела кадров, историю прервала старушка, которая громко отчетливо по буквам, глядя на Леху Шевченко, произнесла: «Шевченко?»
Те, кто знал, что фамилия Лехи действительно Шевченко, перестали дышать, нам до жути стало интересно, как она это делает. Старуха, с нетерпением глядя на Леху, повторила: «Шевченко?» Он кивнул и начал озираться, ища у нас поддержки. Бабуля выкинула на перрон все свои пожитки, как-то не по-старушечьи ловко спустилась, всё опять на себя навьючила и пошла. Зачем весь это сеанс телепатии – мы не поняли, но поделиться историей о феноменальной старухе захотели, и пошли в вагон. Нам навстречу шел проводник, который внимательно вглядывался в пассажиров и кричал: «Кто спрашивал Шевченко? Следующая – Шевченко.»
