Стрелка часов ритмично приближалась к пяти вечера. Сосредоточенный взгляд Луки медленно передвигался вниз по строчкам книги Жан Поль Сартра «Тошнота». Чтение быстро утомляло его и, откладывая книгу в сторону, он ходил в задумчивости из одного конца комнаты в другой.
В комнате полностью отсутствовал уют. Она вся была загромождена старой мебелью. В замкнутом и безвкусно обставленном пространстве преобладало давящее ощущение тесноты. Обстановка в квартире как будто застыла во временах Советского Союза: обои с красными цветочками, ковры на стенах и хрустальная посуда в обветшалом коричневом серванте, загородившим собой окно. Только в углу большой комнаты вместо портрета Ильича, печальный взгляд с иконы Богоматери сострадательно взирал на жильцов.
В этой двухкомнатной квартире старого панельного дома Лука жил вместе с матерью.
Однажды в своей тускло освещенной комнате Лука попытался убрать с полок серванта посуду из хрусталя в ящики, выставив на их место книги. Разразился большой скандал, из которого он вынес: «Не трогай! Твоего здесь ничего нет». После этого случая ему пришлось оставить все попытки хоть как-то облагородить свою комнату.
С виду двадцатилетний Лука был высокий, худощавого телосложения. Седые волосы рано появились на темно-русой голове.
Имел склонность часто предаваться размышлениям, погружаясь глубоко в себя, и раздражался всякий раз, если что-то внешнее прерывало поток мысли. Задумчивое выражение лица и узкие карие глаза с тяжелыми веками сразу же давали понять окружающим, что он находится где-то в другом месте.
Лука жил, в своем собственном мире, проявляя мало интереса к происходившим событиям вокруг. Никогда не тратил времени на просмотр новостей и чтение журналов. Ни разу в жизни не ходил на выборы. И когда мать упрекала за это, с его тонких, плотно сжатых губ соскальзывала легкая и едва заметная улыбка.
– Мне от них ничего не нужно, пусть и они ничего не просят у меня, – обобщал он свои общественно-политические взгляды.
Его речь была тихой и медленной. Даже когда смеялся, то почти не издавал при этом никакого звука. В движениях тела прослеживалась зажатость и неуверенность. Его застенчивость уживалась одновременно с чрезмерной гордостью. Особой скромностью Лука отличался при общении с девушками. Он не считал себя сколько-нибудь привлекательным. Некоторые из них находили вполне симпатичным его смуглое лицо, но отчужденность Луки и неизжитые подростковые комплексы оставляли мало шансов, отыскать точки соприкосновения.
