Утро началось для меня с щебета птиц
и голоса, что звал.
— Просыпайся, сынок…
— Мама? — робко спросил я.
Робко, почти проживший век старик, но всё ещё благоговеящий перед
той, кто дала жизнь.
— Просыпайся, тебе пора на занятия,
— произнесла она.
Занятия?
Прихожу в себя, вспоминая, где
нахожусь.
Перед глазами Анна, мать Антона, не
моя. Конечно же мы теперь повязаны одним семейным древом и я
спокойно могу называть её мамой, но сон рисовал другое.
После магического истощения в голове
пустота, а во рту так сухо и больно, будто я проглотил
расплавленный металл.
— Я жду тебя за столом, — сказала
Анна и нежно провела ладонью по моей щеке.
Женщина встала и затворила за собой
дверь, оставляя меня одного.
— Доброе утро! — перед кроватью
появилась Лилит, всё так же в самом величественном образе.
В таком образе её запомнил мир и
прозвал самой кровожадной высшей за всю историю войн с нижним
миром. Пленённая и обворожительно красивая, словно сошедшая с
картины. Но если кого-то эта бестия и обманет, так это не меня. Под
её ногами столько трупов, что ими можно было завалить всю
столицу.
А я сам? Чем я лучше… Наверное
поэтому мне так легко с ней общаться.
— Показать тебе, что было вчера? —
спросила она.
— Я прекрасно помню, — отвечаю и
поднимаюсь с кровати, проходя в ванную, где встаю под ледяной
душ.
Вода вымывает слабость, тело ноет от
перегрузок, но уже меньше.
Иду в смежную комнату, вставая перед
зеркалом.
От того юнца, тело которого я занял
не осталось и следа.
Передо мною стоял парень с сухим
телом, поджарый и широкоплечий. Не атлет, нет… до прошлых кондиций
ещё очень далеко. Но уже пропал тонкий слой жирка на животе,
проявились мышцы. А самое главное, изменилось лицо. Оно стало
острым, юношеская округлость пропала. Ярко выделились глаза, серые
и безучастные, проступили скулы и внешний вид стал опаснее.
Надевая рубашку, застёгивая запонки
и пуговицы, предался воспоминаниям.
Вчерашний день будто бы стал чертой,
пересекая которую я наконец-то врос в этот мир, стал его частью.
Появились люди, которые мне не безразличны, судя по ещё тлевшим
углям ярости, что обуяла меня этой ночью.
Мгновение разделило жизнь, сталь
проникла меж пластин доспеха, раздвинула плоть и вошла под рёбра.
Боль пронзила не хуже меча и я широко открыл глаза, преданный теми
от кого не ожидал.
