Герой по вызову

Умирать обычно больно.

Вернее, мне так всегда казалось. Так-то я не умирал, только представлял, как это может быть. Напредставлялся — так хорошо напредставлялся, что аж сбылось. Я не идеалист, не верующий и уж точно не оптимист, поэтому помирать в постели, в кругу родных и близких, мне не хотелось. Вот уйти на пике славы, оставив после себя наследие, которое отправится в поколения и про которое будут вспоминать ещё сотню лет спустя... Вот это — хороший конец. Достойный профессионала вроде меня.

Как жалко, что не всем нашим желаниям суждено исполнится.

Я осторожно двинул головой, разглядывая номера лексуса, сбившего меня, будто кеглю. Слабенький свет дорожного фонаря на перекрёстке бил в глаза — вернее, в глаз. Единственный оставшийся. Второй то ли вытек, то ли вылетел после удара. Скорей всего, последнее. Мне было больно, конечно — насколько больно может быть парализованному из-за сломанной спины телу. Рот судорожно хватал воздух, пытаясь наполнить лёгкие. Я хрипел, двигая покрытой кровью шеей по горячему асфальту. Или это я сам горел из-за ранений, не совместимых с жизнью? Кто знает.

Сука. Всё в утиль — и ради чего? Потому что среди ночи мне захотелось сигарет? Твою-то мать, как знал, что надо было бросать к чертям это дело... А теперь вот. Лежу. Подрагиваю, подёргиваюсь, глядя на заляпанный моей кровью лексус. Чёрный, стильный, красивый. Сам хотел себе такой взять, да всё никак скопить не мог. Всё донатил* в эту помойку, "Кристар Онлайн", чтоб её. Пол ляма отдал за новейшую VR-капсулу, чтобы не отвлекаться на туалет во время игры. Идеальное погружение, стопроцентное соотношение виртуальности и реальности... Ха-ха. Лучше бы сходил к доктору, попробовал бы избавиться от пагубной привычки.

Вот уж точно — пагубной. Лучше и не скажешь.

Лексус сдал назад, взревев мотором. Вся улица померкла в моём взгляде из-за света фар, ударивших в лицо. Вот тварь... Он, походу, решил закончить начатое. Москва, срань ты эдакая. Где ещё встретить пьяных водил лексусов? Ну, может, в Питере. Была б машина полегче, я, может, и не лежал бы сейчас, едва способный пошевелиться. А эта многотонная хрень влетела так, что я почти не почувствовал боль после удара, и только потом она пронзила всё, что ещё могло чувствовать. Если честно, удивительно, что я вообще мог сейчас мыслить — и материть, материть, материть всё и вся: самого себя, водилу, лексус, сигареты, круглосуточный магазин через два перекрёстка, время суток... Эх.