Кабинет шефа был мрачен. Серые стены, давно не видевшие ремонта, зрительно уменьшали комнату до размеров склепа. Грязные, заляпанные птичьим пометом окна вызывали брезгливость. Пыльные буро-малиновые шторы отвисли и бугрились неопрятной массой на полу, вызывая зуд по всему телу у любого, кто останавливал на них взгляд. Рассохшийся паркет отзывался на каждый шаг животным воплем. И конечно же, венец социалистического офисного творчества – сейф, металлический шедевр таких устрашающих размеров, что теряла всякий смысл значимость других «ископаемых». На его фоне даже громадный стол, с непременным атрибутом – зеленым сукном в обрамлении истертого дуба и с пузатыми ножками нарастопырку, не производил должного эффекта.
В нашей конторе все почему-то боятся именно габаритного урода о четырех углах. Его мало кто видел, но наслышаны были многие. По неизвестной причине шеф в свой кабинет не пускает даже уборщиц. Поговаривали о тайниках, о миллионных кладах, спрятанных либо в железных недрах, либо под паркетом или за батареей центрального отопления. Неутомимые сплетницы судачили о странном поведении начальника. Ходили слухи, что в сейфе у Храмова хранятся не только важные документы, но и скелеты съеденных им заживо сотрудников.
Ведь как бывало: сидит себе сотрудник на рабочем месте, трудится на благо родной организации, перекладывает бумажки с одного края стола на другой, болтает по телефону целый день, играет в морской бой с соседом или раскладывает на компьютере пасьянс. И вдруг: бах! дзынь! трень! Местный звонок от шефа: «Зайдите!» И тон резкий, неприятный. У нас обычно в таких случаях народ прощаться начинает. Представляете, наверно. Это как в фильмах, когда солдата на фронт провожают: бабы плачут, мужики стоят с серьезными, скорбными лицами и сурово молчат. Детишек, снующих под ногами, только не хватает. Но их у нас очень даже неплохо заменяет местный кот: он как-то особо чувствителен к подобным ситуациям – выть начинает. Да так громко и душераздирающе вопит, что уходящий «по срочному вызову» сразу с собой сумку собирает со всеми дорогими сердцу реликвиями: фотографиями любимых, родных и близких, которыми у сотрудников заставлены столы и завешаны стены; кружками и чашками, подаренными друг другу на праздники. Женщины выгребают из недр ящиков письменных столов горы косметики и всякого ненужного хлама. Некоторые идущие на ковер прихватывают любимые дыроколы и степлеры, с которыми они сроднились за время работы. А один товарищ умудрился умыкнуть три пачки бумаги. И все отчего, спросите? А очень просто. После посещения кабинета Храмова еще ни один сотрудник не возвращался назад. Заметьте, без права выбора. Только «до» и «после». «До» он еще оставался членом коллектива, именовался коллегой, а «после» переходил в разряд бывших работников. Вот и не верь разговорам о скелетах…
