После того как ушел дядя Роланд, ой, простите, обергруппенфюрер, а по совместительству борец сопротивления, причем, я так понимаю, играющий в сопротивлении далеко не самую последнюю роль человек, от которого очень много что зависит и чьи приказы для многих должны никоим образом не обсуждаться, а выполняться беспрекословно и безоговорочно. Я крепко задумался. Моя жизнь опять делает новый виток. Удивительно, но я как будто каждый раз заново крест-накрест перечеркиваю свою бывшую жизнь, начиная с нового листа, оставляя все, что у меня было хорошего и плохого, в прошлом, и делаю новый шаг в неизвестность. Дядя Роланд позвонил мне сегодня с утра, его голограмма появилась ровно тогда, когда я разбивал второе яйцо на скворчащую от уже хорошо прожаренного бекона сковородку, готовя себе нехитрый холостяцкий завтрак – яичница с беконом и тостами.
– Что-то поздно ты завтракаешь, – вместо приветствия строго сказал дядя Роланд.
В черном эсэсовском мундире, перетянутый кожаными ремнями. Вид у него, как всегда, был грозный, а с другой стороны, как еще должен выглядеть генерал СД, обличенный почти неограниченной властью. Сразу захотелось вытянуться по стойке смирно и щелкнуть каблуками. Что я, в общем-то, и сделал – привычка, мать ее, выработанная за время службы, что тут скажешь. Правда, в трусах, майке и в домашних тапочках наверняка со стороны это выглядело более чем комично и нелепо. Но дядя Роланд даже не улыбнулся. Вместо этого опять очень сурово посмотрел на меня и спросил:
– Яр, сынок, то, о чем мы с тобой вчера говорили… Ты готов?
Я чуть не сказал: «Так точно, мой группенфюрер». Но в последней момент сдержался и просто ответил:
– Да, очень жду сегодняшней нашей встречи.
– Хорошо, значит, буду у тебя в четырнадцать тридцать. Жди.
И отключился. Я слегка вошел в ступор от столь раннего визита, но вовремя спохватился – яичница не успела сгореть. Позавтракал я быстро, хотя спешить было некуда, проглатывая большие куски, совсем не ощущая вкуса еды. После завтрака я бесцельно слонялся по квартире в ожидании означенной встречи, никак не мог найти себе хоть какое-то занятие, чтобы убить время. Мысленно пытаясь все время подогнать это самое время, но от этого оно как назло становилось еще более медленным, тягучим, и стрелка хронометра совсем не двигалась с места. Наконец долгожданный звонок в дверь. На пороге стоял дядя Роланд.
